— Еле нашла Вас. Батюшка срочно уехал в Горбуново, это в двенадцати верстах, причащать старушку умирающую. Велел напоить Вас чаем и просить дождаться, когда он вернётся.
— Спасибо. То есть, спаси вас Господи — так, кажется, принято говорить?
— Так, так, Алексей Витальевич, так голубчик. Вы чайку любите с мятой, или «по господски» с лимоном?
— А, почему «по господски», матушка Серафима?
Разоваривая мы зашли в церковную сторожку — чистенькую, со свежебелёными стенами и, белёной же, разрисованной яркими цветами печкой в которой попыхивал паром до блеска начищенный медный чайник.
— А это раньше, в «мирное время», то есть до большевиков, так говорили: с лимоном — по господски, с молочком — по купечески, с яблочком — по поповски, в наклад — по городскому, а в прикуску — по крестьянски. Ну а уж по бедняцки — в приглядку!
— Надо же! Никогда такого не слышал! Матушка… Можно мне Вас так называть?
— Можно, Лёшенька, можно.
— Матушка, а что вы так смотрите на меня и улыбаетесь?
— Так ведь это я, Лёшенька, радуюсь на Вас. Вы бы сами себя сейчас увидели — аж светитесь! Я ведь Ваше лицо хорошо запомнила ещё тогда, в Москве, в обувном магазине. Да и когда приехали Вы…, да что там! Ещё перед входом в церковь, сегодня, когда вы на улице с батюшкой разговаривали, так у вас ещё лицо-то другое было — ожестелое такое, с мертвечинкой.
— А сейчас, ровно дитя на именинах сияете! Такая перемена в лице, обычно, при крещении бывает: входит в купель один человек — выходит другой — во Христе младенец! Я это много раз наблюдала, когда батюшке при Крещении прислуживала. Да ведь младенец и есть! Крещение ведь — второе рождение, вся прежняя жизнь с грехами в купели остаётся, а новая с «чистого листа» начинается.
— Матушка! А можно мне ещё раз покреститься, чтоб уж по настоящему, вот как вы говорите, новую жизнь начать?
— А, Вы, Лёша, уже были крещены когда-нибудь?
— В младенчестве, был. Бабушка тайком от родителей где-то в подмосковном храме крестила, чтоб без паспорта, с этим тогда, говорят, строго было. Перед смертью незадолго, мне тогда двенадцать лет было, бабушка мне сказала, что я крещён во имя Алексея Божьего Человека, а кто он такой — я так и не знаю до сих пор.
— Ну, Лёшенька, это не беда. Я Вам житие Алексея Человека Божия почитать дам, даже подарю, очень трогательное житие. А вот креститься второй раз Вам нельзя — в Символе нашей веры сказано — «… верую во едино крещение во оставление грехов». Да, и не к чему оно вам. Нам православным Господь всем даровал «второе Крещение» — Таинство Покаяния да прощения грехов через свя-щенника на исповеди. Вот этого-то «второго крещения» Вам Лёшенька у батюшки Флавиана и попросить бы, когда он вернётся.
