Холмс замолчал и посмотрел на нас:
– «…так, что душа человека уже не принадлежит ему более», – повторил он. – Эта отвратительная книга – руководство для разрушения человеческого мозга и извращения лучших человеческих качеств. Самый низкий и подлый вор из самых последних притонов гордится своей единственной добродетелью – верностью таким же, как он. Лучшие люди страны и те, кто занимает самое высокое положение, клятвенно обещают быть верными своему долгу. Этот же подлый трактат учит, как разрушать узы долга и верности и превратить сердце и мозг других людей в игрушку злых и порочных сил.
– Но это, конечно, невозможно, – заметил я.
– Хотелось бы, чтобы это было именно так, Ватсон. К сожалению, представители вашей профессии только сейчас стали изучать те механизмы мозговой деятельности, которые управляют поступками людей. Но если бы вы прочитали этот текст, то узнали бы, что уже много веков назад у ваших коллег были предшественники. Здесь содержится перечисление снадобий, которые разрушают память и развязывают язык. Здесь такие способы пыток, которые не оставляют следов на теле, но извращают ум и сердце человека до неузнаваемости.
– Но кто же мог такое написать? – спросил Харден. – Откуда это дошло до нас?
– Здесь есть два текста, – пояснил Холмс. – Вступление на средневековом валлийском языке, и написано оно тем, кто исповедовал христианство. Но основной текст написан на бритто-кельтском наречии в самой древней его форме. Его можно датировать ранним средневековьем, так называемыми «темными веками» или даже предшествующей эпохой. Я прочитал этот текст целиком, он убивает душу. Какой бы век это ни был, он точно «темный». Я провел страшную ночь, джентльмены, за чтением законов сатаны.
Он обернулся и, затянувшись сигарой, посмотрел на зеленеющие холмы. Яркие пергаментные страницы тихо шелестели под ветерком.
– Разумеется, – сказал Харден, – большая часть мрачных преданий – просто суеверия и чепуха. Разве этот текст не то же самое?
– Нет, – ответил Холмс, – это практическое и безошибочное руководство к действию.
– И что же вы с ним сделаете? – спросил Харден.
– Тут и вопроса быть не должно, – сказал Холмс.
Он вынул из кармана острый складной нож, щелчком открыл его, быстро вонзил в открытую книгу и вырезал страницу.
– Постойте! – вскричал полковник. – Так нельзя! Вы уничтожаете уникальное сокровище!
– Но иначе я поступить не могу, – спокойно ответил Холмс и вырезал другую. – Нельзя позволить этой книге существовать, иначе она всегда будет приманкой для злых и преступных людей, вроде короля Генриха Восьмого, профессора Мориарти и Дрю, а как они могут ее использовать – не поддается описанию. Иуда предал, но он повесился от чувства вины. А до какой степени бесчеловечности дойдут люди, если мы не уничтожим эту злобную, ненавистническую книгу? Не знаю, как будут оценены мои поступки в этом мире, когда я его покину, заслужу ли я награду на небесах или наказание в аду, но я точно знаю, что окажусь в последнем круге Ада
