Она сидела перед телевизором, рядом стоял едва пригубленный стакан с вином, по телевизору показывали какую-то программу о природе, которую её глаза просто не видели, а её злость полностью и окончательно переросла в ярость. Но именно тогда она пришла к выводу, что Скотт не порвал с ней окончательно. Обустроил бы сцену, как говорила народная мудрость. В надежде смочить свой конец. Ещё одна, добыча Скотта из пруда слов, куда мы все забрасываем свои сети, и какая она очаровательная! Какими очаровательными были они все!
Потому что из того же пруда он добыл «тряхнуть своим пеплом», «зажечь свой фитиль», «создать зверя о двух спинах», «перепихнуться» и очень элегантное «урвать кус». Как здорово соотносились они с Облачной страной, и сейчас, сидя перед телевизором и прислушиваясь, в надежде уловить характерный шум приближающегося «форда ферлейна» выпуска 1973 года (спутать с другим автомобилем невозможно из-за дыры в глушителе), Лизи думала о словах Дарлы: «Делай что хочешь, ты всегда так делаешь». Да, и вот она, маленькая Лизи, королева мира, делает то, что она хочет, — сидит в жалкой маленькой квартирке, ждёт, когда появится её бойфренд, мало того что припозднившийся, так ещё и пьяный… но она всё равно хотела кусок, потому что всё этого хотели, была даже шутка: «Эй, официантка, принесите мне «Пастушечью особую», ромашковый чай и кусок счастья». И вот она сидела на стуле с бугристым сиденьем, с одного конца — гудящие после восьмичасовой смены ноги, с другого — раскалывающаяся голова, и смотрела, как в телевизоре (на изображение накладываются помехи, потому что комнатная антенна, купленная в «Кей-Марте», обеспечивает долбаный приём) гиена пожирает дохлого суслика, а может, и крысу. Лизи Дебушер, королева мира, ведущая роскошную жизнь.
И однако, когда часовая стрелка переползла через число 10, разве она не почувствовала, что в неё начинает медленно, но верно заползать счастье? И теперь, глядя на укрытый тенью луг, Лизи думает, что ответ — «да». Знает, что ответ — «да». Потому что, сидя с головной болью и стаканом терпкого красного вина, наблюдая за гиеной, обедающей сусликом под комментарий: «Хищник знает, что так хорошо поесть ему, возможно, удастся лишь через много дней», - Лизи не сомневалась, что она любила его и знала много такого, что могло нанести ему урон.
А он тоже любил её? Был одним из них?
Всё так, но в данном вопросе его любовь к ней имела второстепенное значение. Главное было в другом — в жажде смерти, которую она в нём видела. Другие друзья Скотта видели его талант, который их ослеплял. Она же замечала, с каким трудом ему иногда удаётся встретиться с незнакомцем взглядом. Она это понимала и знала, что могла больно ударить его, если бы захотела, несмотря на два опубликованных романа и умные, иногда блестящие мысли, которыми он делился с собеседниками. Он, по словам её отца, просто нарывался на неприятности. И занимался этим всю свою обаятельную дол-баную… нет, поправка, всю свою обаятельную грёбаную жизнь. Сегодня обаянию Скотта предстояло дать трещину. И кто его разобьёт? Она.
