— Я считаю это отличной идеей. — Она сжала руку старшей сестры, и от улыбки облегчения, осветившей лицо Дарлы, у неё чуть отлегло от сердца. Она подумала: «Деньги делают и это. Превращают тебя в самого умного. Превращают в босса». — Пошли, Дарл… Я сяду за руль, не возражаешь?
— Меня это устроит. — И она последовала за младшей сестрой в ещё далеко не закончившийся день.
В Касл-Вью они добирались долго, как и опасалась Лизи. Оказались позади огромного, под завязку нагруженного брёвнами лесовоза, а холмы и повороты не давали возможности обогнать его. Единственное, что могла сделать Лизи, так это отстать, чтобы не глотать выхлопные газы этого монстра. Зато у неё появилось время обдумать события текущего дня, и хоть в этом ей повезло.
Разговор с доктором Олбернессом напоминал появление на бейсбольной игре во второй половине четвёртого иннинга, но в этом она не нашла для себя ничего нового: игра в прятки всегда была одной из составляющих жизни со Скоттом. Она помнила день, когда приехал мебельный фургон из Портленда, привёз секционный диван стоимостью в две тысячи долларов. Скотт был в кабинете, работал, как всегда, под оглушающую музыку (она слышала, как Стив Эрл[52] пел «Город гитар», несмотря на всю звукоизоляцию), и если бы она прервала его, то, по мнению Лизи, причинила бы своим ушам травму ещё на две тысячи долларов. По словам грузчиков, «мистер» сказал им, что она покажет, куда ставить новый диван. Лизи тут же распорядилась вынести диван из гостиной (очень даже приличный диван) в амбар, а на его место поставить новый. По крайней мере цвет обивки не выпадал из общей цветовой гаммы гостиной. Она знала, что никогда не обсуждала со Скоттом покупку нового дивана, секционного или нет. Знала и другое: Скотт мог заявить (и яростно отстаивать свои слова), что обсуждала. И Лизи не сомневалась, что он действительно обсуждал с ней эту покупку, но лишь у себя в голове; нередко он забывал озвучивать эти дискуссии. Собственную забывчивость Скотт довёл до совершенства.
Его ленч с Хью Олбернессом мог быть одним из примеров этой самой забывчивости. Он наверняка собирался рассказать Лизи об этом ленче со всеми подробностями, и если бы шесть месяцев или год спустя вы бы задали ему соответствующий вопрос, он бы ответил, что да, он ей всё рассказал: «Ленч с Олбернессом? Конечно, в тот же вечер ввёл её в курс дела». А на самом деле в тот вечер он поднялся в свой кабинет, поставил новый компакт-диск Дилана и написал рассказ.
