Эльф лишь вздохнул. Сердиться на маленькую женщину он не мог. Тем более что давно, обещал Пигви рассказать про всякие далекие земли, в которых бывал. Любопытство Пигви простиралось далеко за пределы родных болот, за границы Ветланда и даже, кажется, за край обитаемого мира. Она азартно пытала эльфа обо всех его путешествиях, о землях и народах, населяющих такие сказочные места, как Великая степь, Хисар, Аймола, о которых ветландцы только краем уха слышали. Кенард, ясное дело, уши развесил, как весенние лопухи, но с ним все понятно, молодой-зеленый. Так и сэр Соланг, тертый и ушлый мужик, видавший виды, не мог оторваться от нехитрого повествования. Что ни говори, а Ветланд всегда считался дырой и глушью, как ни обидно было признавать сей факт патриотам родного края.
– Ужели и в самом Инисфаре бывать доводилось? – восторженно вопрошал Кен.
– Было дело, – кивнул Ириен. – Красивый город.
– Расскажи! – пискнула «упырица».
Альс готов был поклясться, что болотная жительница впервые в жизни слышит название столицы Великого Маргара, но это обстоятельство вовсе не мешает ей впитывать каждое слово. Запоминать на всю оставшуюся жизнь, чтоб до глубокой старости пересказывать соплеменникам о далеких странах долгими зимними вечерами возле теплого очага. В каком-то смысле они с этой женщиной делали одно и то же дело – познавали.
– Ну слушай…
…Кто никогда не видел Инисфара, тот ничего не видел в этой жизни. Так говорилось в поговорке, но Ириен подозревал, что сложена она была в те времена, когда город еще не успел достигнуть громадных размеров, поглотив живописные холмы и рощи, окружавшие его при основании. Когда-то по берегам каналов, ведущих к дворцу князя, простирались тенистые парки, а в маленьких озерах жили черные священные лебеди. Инисфар изначально возводился из серо-голубого камня, когда же каменоломни иссякли, то строительство продолжалось желто-оранжевым кирпичом, а потом в ход пошли бурые плиты полевника. Потому и делилась столица Маргара на Белый град, Желтый град и Темный град соответственно. Ириен считал, что знаменитая поговорка возникла именно тогда, когда существовал только Белый град. Когда площади выкладывались розовыми и бледно-лиловыми плитами, а дворцы украшались бесценной мозаикой, от которой почти ничего не осталось. Так утверждали старинные хроники, и эльф склонен был им верить. За последние сто лет берега каналов оделись в камень, деревьев не осталось вовсе, да и с лебедями простые горожане не встречались уже давным-давно. Несколько пар этих птиц жили на Княжьем острове – идеально круглом рукотворном острове, отделенном от остальных кварталов Инисфара широким каналом. Разумеется, ни простолюдинов, ни зевак на Княжий остров не пускали. Для того на трех мостах и стояла стража…
