Трогательно семеня, Опушечная обошла огромный стол, чтобы приветственно чмокнуть каждого из присутствующих. От вчерашних обид не осталось и следа. Поворковав умильным тоном с обеими женушками, светлоэльфийская дива направилась в мою сторону, чтобы в свою очередь погрузить законного опекуна в мягкое облако розового душистого пуха и тепла своего тела.
Да… Диагноз окончательно ясен – сладкая девочка. Ути-пути-сю-сю-сю… В клинической форме. От тугих завитков ярко-золотых кудрей до пушистых тапочек в виде сусликов. Тоже розовых. С зелеными носами.
Слава Судьбе, хотя бы к болтовне новая обитательница замка с утра пораньше склонна не была. Все больше к внимательным взглядам и улыбкам, разгадывать которые лично меня не занимало. Хорошо хоть время от времени эти знаки молчаливого понимания прерывались долгим погружением светлой эльфи в себя. Да еще мечтательными взорами, устремленными в пространство по совершенно непредсказуемым направлениям.
Без этих тайм-аутов вынести безмолвный допрос семьи ее новым членом было бы совсем невозможно. И так едва до конца завтрака дотерпел, а затем сорвался во двор, сославшись на несуществующие дела. Пусть жены сами с ней разбираются.
Время уже к полудню, солнышко вовсю припекает. Надо бы Шипучего оседлать да проехаться до ближайшего леска потенистее. Не по замку же в такую погоду шататься, тем более по предмостному двору. Может, и женушки с подопечной развеяться захотят, а то тоже, наверное, изнывают со скуки, переделав все мыслимые дела. Главное, не забыть заказать нового спального зверя. Только не драконьей породы, чтобы еще раз не вводить в соблазн дракота…
Совсем уже развернувшись с предмостья к стойлам верховых животных, я остановился как вкопанный. А перед тем еще и подпрыгнул, если совсем честно. Однако, будучи застигнут подобным образом, заскачет любой. Многое может случиться с человеком, а паче того – с Инорожден-ным у себя на дворе, и ко многому из этого я всегда готов… Но уж чего я никак не ожидал, так это услышать на собственном пороге трубный глас. Причем не какого-нибудь завалящего офицерского свистка или боцманской дудки речников, а самого что ни на есть боевого рога, заклятого на усиление звука.
Скорее рефлекторно, чем осознанно я подал замковым воротам приказ раскрыться. Нет, чтобы спросить сначала грозным голосом, как предыдущий властитель, покойный папочка Хирры!
Любопытство подвело. Или общее обалдение. И вообще открывать двери – дело Фроххарта. Где его носит, спрашивается?
