— Я всегда знал, что моя жена изменяет мне направо и налево, а теперь она хочет развода и мечтает отобрать у меня все имущество. Понимаешь, мое добро, нажитое мною, она хочет растранжирить с молодым любовником!
— Это чудовищно, — согласился с ним его хороший знакомый.
— Я же любил ее, больше того, я даже простил ей нагуленного ребенка, ведь Вика не моя дочь. Я простил свою жену и принял чужого ребенка в семью как своего!
Глаза приятеля Евгения расширялись все больше и больше.
— И вот чем она меня отблагодарила! А на суде моя ненаглядная супруга будет выглядеть ангелом, а я чудовищем, и никто мне не поможет! — продолжал плакаться Евгений.
— Я тебе помогу, — выдал загадочную фразу знакомый бизнесмен. — Если она вела беспорядочную половую жизнь, я могу сказать, что она встречалась также и со мной.
— Ты это сделаешь?
— Исключительно ради мужской солидарности.
— Никогда не забуду, что ты для меня делаешь! Спасибо тебе большое! Теперь у меня будет хоть один свидетель ее аморального образа жизни! — горячо поблагодарил своего знакомого Евгений, наливая себе уже восьмую рюмку коньяка.
Все эти события происходили примерно месяц назад. Алиса уже две недели как вышла из больницы. Евгений подготовил документы на развод и отнес их в суд. Теперь Алиса ждала, когда ее вызовут на заседание суда. Из-за нежелания видеть своего бывшего мужа — она надеялась, что так и будет скоро, — она взяла дочь и переехала жить в свою мастерскую, которая представляла собой просторную однокомнатную квартиру в старом доме с колоннами и лепниной по фасаду. Квартира находилась на втором этаже окнами во двор. Здесь Алиса не работала с тех пор, как вышла замуж, а следовательно, очень давно. Помещение было абсолютно не жилым, на стенах не имелось даже обоев. С высокого потолка, украшенного лепниной, кое-где отвалившейся, свисала грязная лампочка на проводе, по углам жирные пауки плели свои кружева, в которых болтались высохшие мухи. Алиса сама себе напоминала такую муху, подразумевая под пауком, конечно же, Евгения. На широком подоконнике стояли два горшка с засохшими цветами. Алиса не могла похвастать, что она была хорошей хозяйкой. Как все творческие люди, она была рассеянна и несобранна, и у нее могли жить только кактусы, которые не требовали частого полива и опрыскивания. Из мебели в этой квартире оставался только один платяной шкаф, старый паркет совсем рассохся. В углу комнаты Алиса свалила картины, незаконченные полотна, испорченные холсты, краски и мольберт. Она понимала, что в такую обстановку не может привести свою дочь, поэтому отправила ее к своей маме в другой район Москвы. Отношения Алисы со своей матерью складывались очень непросто. Дело в том, что они были абсолютно разными и по темпераменту, и по характеру. Поэтому Алиса, как только достигла совершеннолетия, так и перестала жить дома. Сначала она жила у друзей в коммуне хиппи и свободных художников, а затем при общежитии художественного училища.
