– Ой, а это что? Корабельный колокол?
– Да.
– С той бригантины?
– Смотри сам.
Колокол висел рядом с дверью. Он был размером с небольшое ведро. Видимо, его чистили регулярно – на меди горел ослепительный солнечный блик. Но глубоко вырезанные в металле буквы были черными: наверно, в них набилась «пыль веков», которую не выковырять. Эти буквы на нижнем крае колокола складывались в слова:
Я БОЛЬШЕ НЕ БУДУ
Язык колокола напоминал чугунную грушу с петлей. В петлю был вплетен кусок толстого троса: берись и звони.
У Генчика зачесались ладони.
– Зоя Ипполитовна, можно я звякну? Один разик! Чуть-чуть…
– Ударь не чуть-чуть, а как следует. Капитану нравится, когда колокол подает голос.
И Генчик ударил. От души. Так, что над верхним косяком двери поднялось облачко пыли, а в раме задребезжало треснувшее стекло. Генчик оглянулся на портрет. Капитан Сундуккер смотрел одобрительно. Генчик заметил наконец, что сходство с правнучкой действительно есть. По крайней мере, носы у них одинаковые – прямые, но с шариками на конце. Фамильная черта.
Генчик почесал указательными пальцами в ушах.
– Зоя Ипполитовна! А кто рисовал портрет? Он тоже старинный, да?
– Н-ну, не совсем. По правде говоря, это – моя работа.
– Ваша?! – у Генчика от изумления перестало звенеть в ушах. – Значит, вы художница?
– Бог с тобой! Какая я художница? В молодости по-любительски увлекалась живописью, занималась в местной студии. Тогда и написала прадедушку… Лет сорок назад.
– Вы прямо как знаменитый Репин, – искренне сказал Генчик. И капитан Сундуккер взглядом выразил согласие с такой оценкой.
– Что ты, Бубенчик! Это у тебя просто… восторженное детское впечатление. А профессионалы усмотрели бы здесь массу недостатков… Хотя, пожалуй, это моя лучшая работа за всю жизнь. Далась она мне с великими трудами. Писала-то я с маленькой старой фотографии…
– Очень замечательный портрет, – опять выразил восхищение Генчик. – И рама красивая…
– Рама в самом деле старинная. Было время, когда антикварные вещи не ценились, их продавали совсем дешево, вот я и купила в комиссионном магазине… Конечно, этот багет достоин классического полотна, а не холста с дилетантскими потугами, но я не удержалась от соблазна, вставила прадедушку…
Эту речь Генчик понял так, что Зоя Ипполитовна опять критикует свою работу.
– Как бы вы ни говорили, а портрет хороший! Вот!… Только знаете что?
– Что, Бубенчик?
– Надо модель поставить под портретом! Чтобы корабль был вместе с капитаном.
