— С ума сойти! Они еще и песни поют.
Он пару раз оглянулся на красивый замок, что так и располагает повернуть коня в его сторону, а там жареные каплуны на серебряных блюдах, целующиеся девицы, вино с горячащими кровь пряностями и послеобеденный сон... понятно, язычник даже представить не сможет, что после вина с горячащими кровь пряностями расходятся в одиночку. Или же язычники расходятся в одиночку, но в постель ложатся по-язычески целыми оравами...
— Господь возложил на нас, — провозгласил Томас гордо. — Так что не оглядывайся взад, не смотри по сторонам.
— Что возложил? — уточнил Олег.
Томас сказал высокомерно:
— Как что?..
— Ну да, — спросил Олег, — что возложил?
Томас оскорбился.
— Такие вопросы задаешь! Это же и так понятно.
— Дык я ж язычник, — ответил Олег коварно, — тупой, темный. Так и не понял. Ты мне растолкуй. Подробнее.
Томас выпрямился и гордо посмотрел вдаль.
— Ну вот еще! Стану я толковать такие высокие истины нехристю. Тебе достаточно знать, что Господь возложил! А мы должны нести.
— Ну знаешь, — пробормотал Олег, — я такое могу подумать, что Господь твой положил на нас... Лучше бы он на музыку положил!
— А при чем тут музыка?
— Да так, вспомнилось... Не нравится мне церковная музыка.
— Не нравится, не слушай, нечестивец, — брезгливо сказал Томас. — А все, что Господь возложил на нас, мы должны нести! Он следит за нами.
Олег вздохнул.
— Ну, если следит, дело другое. Хорошо с нашими богами, им нет никакого дела до нас, людей. Друг друга бьют, грабят, обманывают, жен уводят, скот угоняют, а к людям если и спускаются, то разве что для утех каких...
Томас наморщил нос, осенил себя крестным знамением, какие же это боги, так только демоны поступают, а Господь — чистый первозданный свет, он ну никак не может ходить по бабам. Ни коров у него, ни жен, ни вообще имущества...
Он всматривался вдаль, там, в оранжевом предвечернем свете величественно проступают из дымки покатые силуэты гор. Здесь, в Британии, стране болот и густых туманов, где только густые дремучие леса со столетними дубами да неспешные реки, даже такие невысокие горы — редкость, Олег с удовольствием всматривался в покатые зеленые горбики, а Томас снял шлем и перекрестился.
Олег посмотрел по сторонам.
— Это к чему?.. В смысле крестишься?
— Красиво, — ответил Томас. — Благодарю Господа за красоту, которую он создал.
Легкий ветерок треплет концы платка на его шее, он уже привык и не замечает, зато Олег время от времени бросает то насмешливые, то уважительные взгляды. Насколько он помнит, вообще-то культ прекрасной дамы, возвышенной любви и верности ей рыцарей придумали не рыцари, а поэты. Правда, не из каких-то высоких побуждений, а просто потому, что странствовали от замка к замку, где первым делом восхваляли хозяйку, от которой зависело покормить их или выгнать в шею. Если же учесть, что муж обычно отсутствует по делам военным, турнирным или просто подолгу гостит у других рыцарей, замышляя какой-нибудь поход, то эти барды бессовестно воспевают женщину, до небес превозносят ее роль не только в замке, но и вообще, возводят на все пьедесталы, откуда она взирает снисходительно на всяких мелких мужчин, годных только служить ей возвышенно и нежно.
