— Ну, — проворчал Олег, — это неважно. Че ты хотел?
Священник даже вздрогнул от приглушенного рыка, но не отступил, свободная от книги рука описала широкий полукруг в сторону часовни.
— Не хочешь ли, сын мой, зайти в эту святую обитель, где незримо присутствует Святой Дух... и послушать о таинстве крещения? Мне кажется странным, что ты все еще язычник. Это, мягко говоря, удивительно в уже полностью христианском мире...
Олег проворчал:
— Ну хоть не сразу на костер. И то спасибо.
— Ни один язычник не был сожжен на костре, — живо возразил священник. — Эта мера применялась только к своим отступившим братьям, что отринули веру Христа и предали душу дьяволу. И активно вредили добрым христианам. И не отреклись от заблуждений.
Олег отмахнулся.
— Да это я так. Вам эти костры еще припомнят. Скажут, что все лучшее жгли, а говно оставляли. Народ у нас такой, позлорадствуют! Знаешь, дружище, прости, но твои разговоры и нравоучения мне... неинтересны. Лучше пойду служанку какую напоследок завалю на сено. Тоже ничего нового, но почему-то интереснее... Как думаешь, почему? Ах, черт, у меня же теперь такая подруга, что хрен кого завалишь...
Священник торопливо перекрестился и перекрестил Олега.
— Не призывай Врага рода людского, — повторил он с укором. — Плотские утехи просты, потому к ним и тянет простой народ... а в глазах Господа мы все простые. Но ты же видишь, что все страны приняли учение Христа? И всякий молится?
— Я, — ответил Олег, — не всякий, святой отец. К тому же ваш Гисленд — еще не все страны. Одно тебе могу сказать, патер, оставь свои попытки спасти, как ты считаешь в своей наивности, мою грешную душу. Сегодня-завтра уедем, а ты постарайся забыть про упорствующего грешника, чтобы не смущать сомнениями собственную душу, ибо человек ты хороший, совестливый и, как вижу, старающийся понять, почему и как.
Он похлопал ошарашенного священника по плечу, едва не пришибив незримо сидящего там крохотного ангела-хранителя, подмигнул и удалился тяжелой крестьянской походкой, хотя не крестьянин, не воин, не священнослужитель, не торговец, а что-то странное, объемное, всеохватное...
Священник торопливо прочел первые слова воскресной молитвы, ощущение огромности момента медленно испарилось, однако он вернулся в часовню и на всякий случай постоял на коленях, моля просветить и подсказать, как жить и поступать правильно.
