— Ты дикарь, — прошептала она, — ненасытен, как... даже не знаю, кто. Но я люблю тебя, рыжее чудовище.
— Это ты чудовище, — ответил он все еще хриплым голосом. — Я перед тобой просто зайчик.
— Ну да, заинька...
— Вот-вот, серенький такой.
— А можно, беленький?
— Можно, — согласился он. — Беленький зайчик. А ты — тигра лютая.
Она повернулась на бок, пощекотала ресницами ему руку. Хорошо так лежать спокойно и бездумно, но мужчин в это время обычно охватывает жажда деятельности, им кажется нелепым вот так лежать и ничего не делать, теперь бы на коня и меч в руку, Лилит вздохнула тихонько, чтобы рыжее чудовище не заметило, спросила с наигранным интересом:
— Ты можешь мне сказать, чем вызван твой интерес к этому милому рыцарю? И его родне?
Он подумал, буркнул:
— Ну и вопросы ты задаешь...
— Чем они плохи?
— Тем и плохи, — ответил он с неудовольствием, — что ты, хоть и красивая, но не дура.
Она улыбнулась, польщенная.
— Значит, угадала?
— В какой-то мере.
— В какой?
Он проворчал:
— Ты угадала, они мне в самом деле весьма... интересны.
— Как люди?
Он снова вздохнул.
— Лучше бы ты была только красивая.
— Я и есть только красивая, — возразила она. — Ума у меня нет, правда. Это другое, интуиция. Я же вижу, что ты к ним присматриваешься. Куда больше, чем просто к попутчикам.
Он слегка напряг бицепс, ее голова поднялась так, что лежать стало неудобно, однако терпела, и Олег расслабил мышцы. Лилит устроилась поудобнее, забросила на него ногу, голову придвинула поближе, на предплечье.
— Они больше, чем попутчики, — сказал он наконец. — Они... новый мир. Совсем новый.
Лилит сказала осторожно:
— Ты видел сотни, если не тысячи миров. И все они отличались один от другого... совсем мало.
Он буркнул:
— Да ничем не отличались. Но этот — совсем иной цветок. Пока дикий, как терновник, но из терновника терпеливые садоводы вывели дивные прекрасные розы!.. А ты отличие этого мира еще не заметила?
Она вздохнула, снова пощекотала ресницами ему руку, с удовольствием замечая, что он ощутил, оценил.
— К сожалению, мой дорогой рыжий зверь, долгая жизнь не дает ни особых знаний, ни какого-то особого превосходства. Да ты и сам знаешь... Правда, ты сумел развить особые способности, но как быть тем, у кого их нет?.. Эти и через тысячу лет будут такими же, как и в сорок. Потому как сами люди не смогли сдвинуться с того уровня, на каком пребывали сотни тысяч лет, так их не могли сдвинуть подвижники вроде тебя... не обижайся! Я теперь понимаю, что Бог оставил мне долгую жизнь для примера. Все могут увидеть, долгая жизнь не прибавляет мудрости.
