– Триста семьдесят пять душ там было похоронено до того как мы пришли. Триста семьдесят пять скрученных колючей проволокой молодых женских тел. И каждую, заметь, каждую перед смертью, то есть между изнасилованием и убийством, пытали. Пытали зверски. Инквизиторов Торквемады стошнило бы от этого зрелища, словно институток. Так вот. Пользуясь случаем, желаю спросить. А Ты-то сам где был, когда их мучили? Где Тебя носило? Являлся небось в образе благообразного старца новому пророку?
– А после? - Голос был странно глухим.
– Что «после»? После трупов там оказалось ровно на десять больше. Видишь ли, Ткач… Неразумные чада Твои, все, кто был замешан в этой истории, во главе с наместником той далекой провинции почему-то решили устроить пикник в этом заброшенном карьере и были разорваны заживо голодными собаками. Там мясом пахло…
Такая вот геройская смерть. А? Что скажешь, господин-товарищ-барин прокурор-адвокат-судья?
– Не мешай, - медленно проговорил голос.
– Задумался? Ну, думай, думай.
Мы помолчали.
– Слышь, Творец? - надоело молчать мне.
– Ну?
– А ты можешь разговаривать и думать одновременно? Вопросик есть…
– Спрашивай! - милостиво разрешил он.
– А вот если бы я, к примеру, был мусульманином, Ты был бы Аллахом?
– А я, по-твоему, кто?
– Что, неужто Аллах?
– Дурак ты! - обиделся Господь. - Бог, он что для язычника, что для зороастрийца един. Только имена разные.
– Нет, подожди, - не сдавался я. - А выглядишь-то Ты как? Ну, к примеру, мусульмане Тебя никак не изображают. Коран запрещает. А вот христиане, например, или индуисты очень конкретны в этом смысле.
– Да никак я не выгляжу! - рассердился он. - Понаделали ликов… Одно утешение, иногда так изобразят, сам не налюбуюсь.
– А вот насчет триединости как? - продолжал доставать Его я. - Ну в смысле Отца, Сына там и Святого духа?
– Ну ты зануда! - восхитился Господь. - Как бы тебе объяснить… Вот ты своей печени кто? Отец, сын, а может, кормящая алкоголем мать?
– Ага, - удовлетворенно произнес я. - Так значит я типа тоже Твоя печень?
– Ты заноза в моей жопе! - вскричал он. - Даже умереть толком не смог. Из ада тебя выгнали, рай превратил в какой-то дурдом… И что прикажешь с тобой делать?
– Отпустил бы ты меня, а? - неожиданно даже для себя попросил я.
– Отпустить, говоришь? - Бог помолчал, вздохнул. - Ладно, солдат. И пусть совесть твоя будет тебе судией. Она, похоже, неплохая тетка… Иди, воюй.
– Йес, сэр! - ответил я и провалился в длинную, как мусоропровод Эмпайр Стейтс Билдинг, трубу.
