Вообще к Азербайджанцам, составляющим подавляющее большинство торговцев, даже после добровольно-принудительного изъятия продуктов, относились хорошо — по крайней мере до тех пор, пока эти продукты не кончились. Что было для них, привыкших к другим реалиям, сильно непривычно. У 'Авиамоторцев' даже спустя пять дней, все еще был хоть и жидкий но настоящий чай, а в рационе станционных спецслужб, еще и кофе. Куда девались все подарки судьбы на 'Ильича' — неизвестно. Только те первые беженцы оттуда, которых еще пустили, рассказывали, что еды там не стало уде на второй день. И это при том, что, и народу там было меньше, и на одну продуктовую палатку больше.
Первая группа поисковиков — все те же Сергеев и Епифанов, уже знакомым маршрутом вышли к машинному залу но, пройдя по коридору, уже не стали подниматься в вестибюль с турникетами, а двинулись дальше по коридору и, проникнув сначала через маленькое помещеньице с гермодверями в комнатку, похожую на дворницкую, заставленную метлами, скребками и лопатами, вышли через обычную дверь в переход, прямо к внешней стороне гермозатвора. Стараясь не смотреть на начинающие вздуваться трупы, обосновавшиеся повсюду: и у 'гермы', и на ступенях, Епифанов передернул плечами.
— Не сцы, — у Сергеева, у самого подкатил ком к горлу — прорвемся, — они поднялись по ступенькам и пробираясь через вереницу, врезавшихся друг в друга автомашин, двинулись в сторону 'Калининского' парка. Вход в него был перегорожен, 'сошедшей с курса', фурой, из которой со стороны водителя свешивалось его, этого водителя, тело. Над самой фурой, было видно, уже 'поработали' мародеры. Повсюду валялись разорванные коробки из-под, когда-то свежемороженой рыбы. Хорошо противогазы мешали 'насладиться' ароматом ее остатков.
— Да. Чует моя задница — хрен мы чего на этом рынке найдем, — Епифанов поправил автомат на плече. Какие будут указания, командир?
— Прошвырнемся по палаткам, а там посмотрим, — Сергеев почесал резиновый затылок.
Как и ожидалось, ничего кроме разгромленных ларьков, в которых вперемешку с остатками продуктов валялись граждане, как говорится, с признаками насильственной смерти, они не обнаружили. Зато обнаружили их.
— Да. Жарковато тут было, — Епифанов в который уже раз хотел сплюнуть, что в противогазе в принципе делать не рекомендуется — средние века.
— Сейчас еще жарче будет — лейтенант кивнул в сторону вооруженной дрекольем толпы, которая неслась перепрыгивая через поваленные прилавки под полуразрушенной крышей крытой части рынка. Путь назад тоже был отрезан вторым отрядом 'московских гуннов' и они рванули по единственно возможному пути — в сторону когда-то красивого, похожего на зеленый бочонок 'Атлантики' №3, а теперь всего ощетинившегося зеленоватыми зубьями осколков, зданию администрации ЮВАО. Бежать в полной амуниции было нелегко и расстояние между поисковиками и их преследователями стремительно сокращалось. Вперед из толпы выдвинулся высокий брюнет, с развивающейся на ветру длинной шевелюрой, и метнул в беглецов заостренной арматурой, бывшей наверное когда-то частью ограды. Самопальное копье пролетело в каких-то сантиметрах от Сергеева и раскрошив лобовое стекло 'Тойоты', воткнулось в спинку переднего сидения. Не став ждать более удачной попытки, уже вооружившегося новой арматуриной, новоявленного Атиллы, лейтенант развернулся и переведя 'Калашников' в режим одиночного огня, между двумя тяжелыми вздохами, нажал на спусковой крючок. Пуля, прошив грудь вождя рядом с почему-то надетым на голое тело, галстуком (наверное символом его неограниченной власти), задела еще кого-то.
