— По правде сказать, ещё нигде.
— В таком случае, позвольте предложить Вам, сударь, моё гостеприимство.
— Но не стесню ли я Вас своим присутствием? — промямлил не ожидавший такого поворота разговора эльф.
— Вздор, сударь. Прежде всего, Вам необходимо оставаться под наблюдением врача. Остановка сердца — это очень серьёзно, поверьте моему опыту и не спорьте.
Он и не спорил. Потому что знал, что происходящее с ним гораздо серьезнее, чем это казалось доброй женщине.
— Словом, господин… Не знаю Вашего имени…
— Наромарт, к Вашим услугам.
— Словом, господин Наромарт, прекратите препираться и извольте идти со мной. Уже совсем стемнело, а у Вас такой вид, что и днём можете изрядно напугать старину Мюллера.
— Кого?
— Кладбищенского сторожа.
Наромарт кивнул, и двинулся вслед за своей спасительницей по узкой тропике среди надгробий. Госпожа Виолетта продолжала объяснять.
— И давайте договоримся: некоторое время Вы побудете не эльфом, а человеком из дальних земель. Скажем, из Руссии. Знаете, наши обыватели весьма достойные люди, но подвержены некоторым предрассудкам. Это где-нибудь в Праге или Амстердаме люди привыкли к тому, что на улице можно встретить не человека, а в нашем провинциальном Риттерберге это будет всё же слишком сильным потрясением.
— А для Вас это не будет… — начал, было, Наромарт, но тут госпожа фон Зееботен обернулась, метнула на эльфа гневный взгляд, прервала его фразу:
— Вот что, сударь, ежели Вы из тех, кто полагает только свой народ несчастным страдальцем, а остальные — злобными гонителями, и на этом основании требует к себе особого отношения…
— Нет-нет, что Вы, — поспешно воскликнул эльф, — ни о каком особом отношении я не говорю. Просто, мне редко доводилось встречать человека столь широких взглядов…
— Это нормальные взгляды, — женщина особо выделила голосом слово "нормальные". — А ежели они для кого-то широки, то таким, должно быть, в пору смирительная рубашка.
Что такое "смирительная рубашка" Наромарт не знал, но из тона собеседницы следовало, что эту одежду лучше не примерять. Не зная, что сказать, он виновато посмотрел на госпожу Виолетту, и она сменила гнев на милость:
— Прошу простить меня, сударь. Мне не следовало говорить в таком тоне с больным, который только что находился на грани жизни и смерти.
— Нет, это Вы простите меня, что необдуманными словами вызвал Ваш гнев, — чистосердечно раскаялся эльф.
— Хорошо, будем считать, что мы оба прощены. А теперь давайте поторопимся, иначе выбираться отсюда придется в кромешной темноте. Я хоть и волшебница, но репутация любительницы прогулок по ночному кладбищу мне совершенно ни к чему…
