Руки Хоггроги онемели, их сковал смертельный холод, идущий из рукоятки меча… но холод вдруг отступил, и под кожей радостно забегали колючие мурашки…
«Еще…» — словно бы прошептал ему меч, и Хоггроги радостно кивнул. Следующий!
Третий противник был на вид самым рослым и сильным из троих искателей дорожных приключений, он видел мгновенную смерть своих товарищей, но испуга в нем не ощущалось. Только напряжение, ну, понятное дело, и тревога… Двуручный легкий меч, от щита отказался. Этот тот самый, который хотел на кинжалах… Если Рокари ничего не перепутал.
— Готовы, сударь?
— Да, сударь! В бою против вас и погибнуть не обидно. Готовы ли вы?
— Готов. И рад выйти на бой против отважного и сильного дворянина.
Третий противник, дворянин Реги из Храма, бился храбро, с пылом и без страха, однако умения, конечно же, ему никак не хватало, чтобы противостоять в рукопашном бою, один на один, маркизу Короны, но тот решил не спешить. Однако же… Это неплохой воин… А мог бы стать хорошим…
— Крови… — прошелестел меч.
— Да, а может молока тебе? С водой и огурцами? — Хоггроги проревел вслух ответ своему мечу и нанес по плечам противника два невероятно быстрых удара: один, справа — как бы тупой, чтобы не калеча обезволить мышцы плеча, а другой, слева — режущий, но слабый, почти что нежный, чтобы только вспороть камзол и кожу под ним.
Противник охнул приглушенно и выронил меч. Одно лишь мгновение он стоял неподвижно, раздираемый двойной болью в руках, но сразу же попытался наклониться, чтобы перехватить меч в окровавленную руку, потому что она его все-таки слушалась. Хоггроги в четверть силы ударил упрямца мечом плашмя по макушке дешевенького шлема, и противник упал без сознания.
— Кари, это тот самый, кто на кинжалах хотел?
— Да, ваша светлость, третий, как вы и повелели.
— Хорошо. Видишь, какое у меня чутье? Этот — единственный из них по-настоящему крепыш, с задатками.
— Да… не такой уж и…
— Я тебя — что, о чем-то спрашивал? Хотел узнать твое мнение? Не выспался ты, что ли?
— Виноват, ваша светлость. Так точно, не выспался, Керси-то — до рассвета бубнил, мне показалось, что не пятнадцать, а все сто пятнадцать прочитал.
— В общем, не вижу я пока в тебе первого сенешаля. А вижу болтуна и скомороха.
— Виноват, ваша светлость! — Рокари Бегга уловил непритворный гнев в словах повелителя и струхнул не на шутку.
— Смотри у меня. Этого храмовника — куда-нибудь в храм и пристрой, на лечение, хотя он здоров как тургун и наверняка через денек оклемается. Ну, все одно, чтобы там перевязали, лекарствами попотчевали. Денег оставь, потому как своих у него наверняка негусто, иначе зачем бы им дорожными поединками промышлять? Трофеи от этих двоих продай, и из этого заплати монахам. Не хватит — из моей казны возьмешь, но — в меру, под отчет. Далее. Как он очухается — поговори с ним, чтобы он, если захочет, шел ко мне на службу. Объяснишь условия. Коли согласится — пусть ждет поблизости, я с ним поговорю на обратном пути. Тоже денег оставь, если понадобится. Какого он Храма воспитанник?
