— Меняться? Гномы, стойте. Мы не уходим. Он меняться пришел. Что принес? Вот что первое мы хотим знать! Что ты нам принес? Рассказывай, показывай, шевелись. Да не вставай, а сидя рассказывай, а то убежим… Уйдем. Не убежим, а совсем уйдем.
Хоггроги кивнул. Да, теперь уже можно было совершенно не волноваться и не торопиться, все идет как по-писаному.
— Во-первых, о гномы, я привез вам подспорье в вашем нелегком труде. Там, на воздухе, стоят подводы, доверху наполненные отборным древесным углем, который нарочно для вас нажгли мои углежоги, а также подводы, доверху наполненные богатыми рудами, очень богатыми на самые разные виды железа, красного, белого, зеленого, которые добыли для…
— А зачем-перезачем нам твои руды? Зачем они нам сдались, руды-груды твои? Что молчишь? Не надо нам никаких углей. Так ведь, гномы?
Гномы дружно запищали, что — да, мол, никакие угли и руды им напрочь не нужны.
— Что же мне с ними делать теперь?
— Ничего не делай. Выкинь, опрокинь, вывали на землю. А нам ничего такого не нужно. На обмен не считается. Нет, не в счет эти руды-груды!..
— А еще…
— Что еще? А? Ну-ка, показывай, что еще ты нам на обмен принес?
Но тут уже маркиз отрицательно повел головой.
— Погодите, все в свой черед, покажу и еще. Мне же от вас нужна секира.
— Какая еще секира? Не ведаем никакой секиры. Нет у нас!
— Такая секира. Как у моего отца была, вами, гномами, сработанная секира. Вот здесь записано гномьими рунами, сколько весу в ней должно быть, да какой длины она, да какой ширины… Словом, все, от угла заточки, до того, как должен выглядеть шишак. — С этими словами Хоггроги вынул из широкого рукава своей накидки свиток и с легким поклоном протянул его старшему гному.
Тот, недовольно посапывая, развернул свиток, потом взмахнул бородой, подзывая соплеменников, но не все подошли, а только самые доверенные, трое пожилых и степенных гномов, столь же седобородые, но, быть может, чуть менее надутые и важные. Гномы долго вглядывались в руны и чертежи, потом принялись совещаться. Они то и дело поглядывали на маркиза, потом стали хихикать, перемигиваться, шептаться, потирать руки.
Маркиз сидел смирно, словно не замечая все эти хитрости и коварства, но лишь мягко улыбался в ответ.
— Можно сработать. Да, можно. Мы — ух, какие мастера, людишкам до нас… Людишки криворуки, кривоглазы и вообще ни на что не годны, только жрать и наоборот! Что еще принес? А то не согласимся! Скажем нет и не согласимся! Да ведь, гномы?
