— Ноги, ради Бога, не выпускайте…
Я обмер — он висит на колючей проволоке! Что у него останется от живота и штанов! Не успел я об этом подумать, как над забором показалась ещё одна голова — моего дорогого хозяина Вити:
— Подвинься, пап! Ты весь матрац занял…
— Ну, держись, Витька! — сказал Пал Палыч. — Не сверни голову!..
Что там произошло дальше — я не разобрал. Только увидел, как в воздухе мелькнули Витины ноги и весь Витя повис на этой стороне.
— Прыгай! Отпускаю! — шептал Пал Палыч.
Я бросился к Вите, не выдержал и заверещал от радости каким-то несобачьим визгом.
Витя сразу же зажал мне нос, но было поздно. В окнах зажёгся свет. Загремела дверная цепочка. Затопали тяжёлые шаги и — шах! — громыхнул выстрел.
Невозможно описать мой ужас! Я уже представил, как все мы — я и мои дорогие хозяева — лежим, застреленные Сиплым. Вдруг в темноте, совсем рядом, словно вспыхнул и засветился огонёк. Это был лис.
— Бегите! Быстро! Погоню я возьму на себя! Прощай, друг!
Это был мой благородный лис. Конечно, никто, кроме меня, не понял его слов. Но все услышали, как Сиплый тяжело побежал к калитке, громко ругаясь:
— Ах ты рыжая тварь! Ну погоди у меня!
— Не надо, дядя! Не надо! Нам за него в школе попадёт! — хором вопили ковбои.
Мы воспользовались суматохой и быстро перелезли через забор.
— Ходу, ребята, ходу! — скомандовал Пал Палыч.
И все кинулись бежать: впереди — я, за мной — Витя, потом — Мама-Маша и Пал Палыч. Замыкающим были Одноглазый и старик, который живёт в жёлтом домике на горе.
Из нашей калитки навстречу нам выбежала тётя Груша.
А утром в саду под берёзой я увидел Витю и Пал Палыча — они покрывали старую собачью будку новой крышей. Чуть дальше мой одноглазый друг не спеша доедал что-то из моей миски. Мама-Маша большими ножницами выстригала у него из хвоста репейники. Тётя Груша, сложив на животе руки, смотрела на все это, качала головой:
— Из каких доходов буду я на старости лет кормить дармоеда?..
— Не прибедняйся, Аграфена, не объест тебя животное, — замахал на неё руками старик, который живёт в жёлтом домике на горе. — А этой собаке цены нет, столько горя измыкала! Ты вглядись — умней человека.
Что сделал я?
Переполненный радостью, подпрыгнул с такой невероятной силой, что прямо с крыльца сделал полное сальто.
— Ах! А-а-аах! — вскрикнули все хором.
Но я уже стоял на ногах. Не касаясь земли, я облетел нашу дачу вокруг и последним длинным, великолепным прыжком влетел в бочку с водой, где вертелись всякие мелкие козявки.
