Прежде всего, криминологии слишком хорошо известно, как мало можно надеяться превратить в социальных людей так называемых эмоционально бедных. Это одинаково верно в отношении как родившихся эмоционально бедными, так и тех несчастных, у кого почти такое же нарушение возникло от недостатка воспитания, особенно от госпитализации (в смысле Рене Спитса[30]). Недостаточный личный контакт с матерью в младенческом возрасте вызывает — если дело не кончается ещё хуже — неспособность к социальным связям, симптомы которой чрезвычайно напоминают врождённую эмоциональную бедность. Итак, если неверно, что все врождённые дефекты неизлечимы, то ещё менее верно, будто излечимы все приобретённые, старое врачебное правило: «лучше предупреждать, чем лечить» применимо и к нарушениям психики.
На вере во всемогущество условных реакций лежит немалая доля вины за некоторые причудливые ошибки правосудия. Ф. Хеккер в своих лекциях, прочитанных в клинике Менинджера в Топеке (Канзас), рассказал о случае, когда один молодой убийца, принятый на психотерапевтическое лечение, был через некоторое время выпущен как «излечившийся»' и очень, скоро совершил новое убийства. Это повторилось не более и не менее как четырежды, и лишь после того как преступник убил четвёртого человека, гуманное, демократическое и бихевиористское общество осознало, что он социально опасен.
Эти четыре мертвеца — ещё небольшое вред по сравнению с тем, какой причиняет само отношение нынешнего общественного мнения к преступлению. Превратившееся в религию убеждение, что все люди рождаются равными и что все нравственные пороки преступника надо относить за счёт его воспитателей, которые перед ним грешны, приводит к уничтожению всякого естественного правового чувства, и прежде всего у самого отщепенца; преисполненный жалости к себе, он считает себя жертвой общества. В одной австрийской газете можно было недавно увидеть крупный заголовок: «Семнадцатилетний из страха перед родителями стал убийцей». Этот парень изнасиловал свою десятилетнюю сестру и, так как она угрожала рассказать об этом родителям, задушил её. В этом сложном стечении обстоятельств родители по крайней мере отчасти могли быть повинны, но уж, конечно, не в том, что нагнали на юнца слишком большой страх.
Чтобы понять эти явно патологические крайности общественного мнения, нужно прежде всего отдать себе отчёт в том. что оно является функцией одной из тех саморегулирующихся систем, которым, как мы говорили вначале, свойственны колебания. Общественное мнение инертно, оно реагирует на новые влияния лишь после длительной «задержки», сверх того, оно любит грубые упрощения, большей частью преувеличивающие подлинное положение вещей. Поэтому оппозиция, критикующая общественное мнение, по отношению к нему чуть ли не всегда права. Но в схватке мнений она переходит на крайние позиции, каких никогда не заняла бы, если бы не стремилась компенсировать противоположное мнение. И если господствовавшее до этого мнение рушится — а это обычно происходит внезапно, — то маятник колеблется в сторону столь же крайнего, преувеличенного взгляда прежней оппозиции.
