Ночью Петьке приснился ужасный сон. Будто чёрная курица принадлежала Сашке – мальчишке с соседней улицы. И вот этот Сашка, а с ним его дружки – толстый Васька Малышев, Косой с Заречной стороны и киргизёнок Анас – окружили Петьку и подходят к нему ближе и ближе. Все они смеются медленным смехом и в руках держат куриные лапы с длинными когтями. Петька хочет бежать, прятаться, но не может, потому что в животе очень больно и холодно…
Он стонал и кричал во сне. Несколько раз мать зажигала коптилку, смотрела на сына и гладила его вихрастую голову.
Петька и наяву боялся мальчишек. Его били все, кому не лень.
В первый же день по приезде долговязый Сашка радушно предложил ему:
– Давай в ляну сыграем?
Сашка миролюбиво чесал спину рукояткой рогатки. Он был загорелый, прожаренный на солнце и весёлый после удачного выстрела по вороне.
– Не-ет, – сказал Петька. Он не знал такой игры. Да и вообще был слишком слаб и вял, чтобы играть.
– Почему?
– Я есть хочу.
– У тебя изо рта воняет… а шамать теперь все хотят.
– Знаю, – равнодушно согласился Петька.
Сашка для проверки широко размахнулся и… погладил себе затылок. Петька же зажмурился и согнулся.
– Ах ты вонючка! – заорал Сашка. – Из-за таких трусов мы Москву чуть фрицам не отдали!
И уже по-настоящему треснул Петьку по спине жёстким кулаком.
С этого и началось. Мать больше лежала. И Петьке приходилось каждый день ходить на улицу: то карточки обменять, то отдать в прописку документы, то за врачом в поликлинику. И где бы его ни встречали мальчишки, они считали своим долгом Петьку мучить.
Это племя не знает жалости…
Утром Петька проснулся хмурый и усталый. Он вышел во дворик и сел на глиняную потрескавшуюся завалинку, поджал коленки к животу.
Над жёлтыми полями, ослепительные, чистые, вздымались горы. Ещё по-утреннему влажная зелень огромной шелковицы в углу двора нежилась под низкими лучами доброго, нежаркого солнца. Пахло мятой, росой, кизячным дымком. Но Петька не замечал всего этого…
И вдруг из зарослей касторки и полыни вылез Джек. Он шёл по двору, низко опустив лобастую голову, обросшую густыми баками. Его длинная шерсть была светло-рыжей, даже оранжевой. Пёс был весь такой мягкий, живой и симпатичный, что Петька, увидев его, оживился, кулаками протёр глаза и сказал:
– Здравствуй, Джек!
Джек широко и сладко зевнул, немножко повертелся, пытаясь поймать свой хвост зубами, и лёг, положив на босую Петькину ногу тяжёлую голову.
– Он пришёл ко мне, мама! – крикнул Петька в темноту комнаты. – Джек пришёл к нам!
