- А зачем я тогда, по-твоему, три часа вкалывал, как ежик? - удивленно глянул на меня Саня, вытаскивая дымящуюся гильзу и вгоняя на ее место новый патрон. - Давай, заводи свой драндулет!
Выдирать у психа заряженный обрез меня совершенно не тянуло. Я повернулась к сарайчику… и поняла, чем Саня занимался вторую половину ночи.
Он красил мою машину.
- Что, нравится? - гордо поинтересовался парень.
Ну если сдавленный хрип может служить утвердительным ответом…
Моя машина!!! Мой элегантный сочно-вишневый "фольксваген" превратился в нечто болотно-серое, тусклое и как будто понурившееся от стыда! Опознала я его только по "елочке"-дезодоранту за стеклом, буйно зазеленевшей на новом фоне.
- Ты что наделал, придурок?! - Я кинулась к машине. О боже… Нет - О БОЖЕ!!! Из автосервиса Саню вышибли бы еще быстрей, чем из нежохраны: по краям стекла виднелись следы от скотча, на крыше - от малярной кисти, на дверце проступал сквозь краску попавший под раздачу березовый листик… - Она же пять тысяч стоит, я только в прошлом месяце по кредиту рассчиталась!
- Ну вот убьют тебя, и наследникам радость будет, - тоже обиделся-обозлился парень. - Кто ж в засвеченной тачке по городу раскатывает?
- Но красить-то ее зачем было?! Все равно первый же гаишник по номе… - Я осеклась, ибо о номерах Саня тоже позаботился. Судя по пятнам ржавчины - снял с "москвича".
В машину мы забрались мрачные, как черти в Рождество, и тут же демонстративно отвернулись в разные стороны. Сане-то ничего, а мне пришлось выруливать с участка наполовину вслепую, смяв правым бортом куст смородины и свернув прислоненную к воротам жердь. В салоне невыносимо воняло краской - той самой, бензиново-ацетоновой, причем с открытым окном еще сильнее.
Оголодавших за выходные гаишников на кольцевой было натыкано как елок в тайге, но перекрашенный фольксваген выглядел до того убого, что ни у одного милиционера на него палка не поднялась. Хотя у них и повода не было: так аккуратно я не водила машину даже на экзамене в ГАИ. За что была вознаграждена матерным бибиканьем обгоняющих нас машин. Когда водители замечали за рулем блондинку, раздражение на их лицах сменялось неподдельным сочувствием - причем в адрес Сани.
Прекрасно. Просто превосходно! Сначала без работы осталась, потом из собственной квартиры выгнали, а теперь еще и машину хоть на помойку выбрось!
Я угрюмо шмыгнула носом. Нет, плакать я не буду. Я вообще никогда не плачу - этим все равно ничего не изменишь, так какой тогда смысл? Тем более перед Саней: чхал он небось на женские слезы. Ишь, сидит с таким видом, словно его гордость за проделанную работу распирает!
