- Я уже сказал, кому и за что заплачу, - холодно и даже словно бы враждебно заявил Алихан.
- Голову похитителя ты уже получил, - напомнил Тимур. - Для Султана это просто бизнес. Да, грязный. Но ничего личного. Такая жизнь. Не нам ее исправлять.
- Нет, - бросил Алихан так же резко, враждебно. - Как я сказал, так и будет.
Он произнес это с такой внутренней убежденностью, что Тимур не нашелся, что ответить.
С того дня, как украли Алана, внешне в поведении и характере Алихана мало что изменилось. Разве что стал суше, строже, редко улыбался, никогда не смеялся так, как он умел - громко, заразительно. Много занимался стройкой, поставками американского спирта, переложив на Тимура торговлю спиртом и продажу водки Бесланского завода. С утра ненадолго приезжал в офис, потом до конца дня пропадал на спиртзаводе, где заканчивался монтаж технологического оборудования. Он как будто специально перегружал себя делами, чтобы не оставалось времени для посторонних мыслей.
Иногда по вечерам Алихан исчезал, никого не предупредив, где его искать, если срочно понадобится. Его водитель сказал Тимуру по секрету, где он бывает - в православном храме. Однажды Тимур зашел в церковь. Шла вечерняя служба. Алихан стоял у дальней темной стены, в стороне от толпы молящихся, - прямо, молча, ни разу не перекрестившись. Тимур чувствовал, что в душе друга происходит какая-то мучительно трудная внутренняя работа.
И вот теперь он понял, к чему это работа привела. Нет, не знал Тимур, что противопоставить его внутренней убежденности.
Они разговаривали поздно вечером в кабинете Алихана в его доме, притихшем, как если бы в нем лежал смертельно больной ребенок.
- Ты когда-нибудь думал, для чего мы работаем? - после долгого молчания спросил Алихан.
Тимур молча пожал плечами.
- Деньги? Денег мы заработали, на жизнь хватит, - продолжал Алихан, не дождавшись ответа. - А что еще? Зачем мы тратим время жизни черт знает на что? Вместо того, чтобы играть с детьми, радовать близких, радоваться вместе с ними? Зачем? Знаешь?
- Ну, интересно, кураж, - неуверенно сказал Тимур и признался: - Нет, не знаю.
- А я знаю. Последнее время я много об этом думал. Мы строим новую жизнь, вот зачем. В которой будут жить наши дети. Строим, как умеем. Она не будет совсем другой. Но будет немного лучше, немного чище. В ней не будут воровать наших детей и детей наших детей. В этом она будет другой. Если же нет… если мы не сумеем такую жизнь построить, лучше ей не быть вообще. А нашим детям лучше в ней не жить. Им вообще лучше не жить.
