Тогда ему привиделось, будто бы он остался один во всем мире. Он не слышал людских голосов, хотя раскрытое окно выходило на оживленную улицу, не видел солнечного света, хотя приближался полдень. Вокруг него были только тишина и темнота, и они сужали свое кольцо, постепенно подбираясь к нему все ближе и ближе. Их привлекало его живое тепло, и сладостный звук биенья сердца. Это была совсем не та тишина, от которой веяло теплом и всемирным спокойствием, и которую позже он так любил слушать в монастыре. В этой было зловещее наступление беспощадной неизвестности. Он пытался задержать дыхание, чтобы не выдать себя, но знал, что от наступающей темноты нигде не скрыться.
Клемент, все глубже погружался в безрадостные воспоминания. Нет больше ни Рема, ни родителей, ни настоятеля Бариуса. Пусть Свет будем милосерден к каждому из них.
Он жалеет об утраченных близких, о том времени, которое они могли бы провести вместе. Когда они были живы, он не ценил их, считая присутствие родных людей само собой разумеющемся. Должно быть и сейчас, в мире есть те, кто будут дороги ему, те, о которых он не знает, потому что они еще не встречались. Они принадлежат будущему и соединены с настоящим только дыханием. Но они живут, чувствуют…
Вздох, еще вздох… Если закрыть глаза, то можно ощутить их присутствие, услышать как они дышат вместе с тобой. Этот вечный ритм прочно связывает вас, как связывает совместное биение сердец. Когда-нибудь, будущее тоже обернется прошлым, и он их потеряет навсегда. Но у него останутся воспоминания. Он вспомнит себя ребенком, когда все, кого он любил, были еще живы и на мгновенье ему станет легче…
У них было общее солнце и звезды. Под этим небом они объединяют нас всех.
Неожиданно в келью вошел Патрик, держащий кувшин с молоком и большой кусок свежего белого хлеба. Он увидел зажженную спиртовку и нахмурился:
– Зачем она тебе? Из-за этой штуки частенько случаются пожары.
– Я люблю смотреть на огонь, - признался Клемент. - И я не собираюсь ничего поджигать, не волнуйся. Так странно слушать твой голос, после стольких месяцев молчания.
– Мне и самому странно, но что поделаешь? Ко всему можно привыкнуть заново. - Он пожал плечами. - Я пришел отдать тебе это молоко и кое о чем предупредить.
– О чем?
– Сейчас сюда нагрянет Пелес с компанией. Он узнал, что тебе стало лучше и хочет тебя видеть.
Губы Клемента сжались в тонкую линию. Он затушил спиртовку и вопросительно вскинул бровь.
