- Тридцать два метра в секунду! Во даёт!… Боцман, гони верхнего вахтенного на причал! Если нас оторвет, будет хоть кому чалки принять!
Верхний вахтенный матрос Дуняшин греется в ограждении рубки, засунув под тулуп лампу-переноску. С превеликой неохотой выбирается он на причал и прячется за железнодорожным краном, колеса которого застопорены стальными «башмаками».
Ветер сдувает с неба звёзды, как снежинки с наших шинелей. Вода в гавани заплескалась, заплясала, зализала корпус, вымывая снег из шпигатных решеток. Лодку покачивает.
Боцман с сигнальщиками затягивают брезентом мостик,
чтоб не наметало в ограждение рубки. Вырез в крыше обтекателя - «командирский люк» - закрыли железной заглушкой. Законопатились.
Три звонка. Это сигнал верхней вахты о том, что идет кто-то из начальства. Вертикальный трап дрожит и вздрагивает. В обрезе нижнего люка появляются ботинки, Облепленные снегом. Начальство на подводных лодках узнают по обуви. Эти широкие сбитые каблуки ботинок сорок пятого размера могут принадлежать лишь одному человеку - Гоше Симбирцеву, старпому. Я радуюсь его приходу, радуюсь ему, как родному брату.
Старпом - единственный на корабле человек, с которым я могу разговаривать на «ты», ничуть не поступаясь субординацией. У нас с ним равные дисциплинарные права и равное число нашивок на рукавах: две средние и одна узкая. У нас с ним все рядом - места за столом, каюты в отсеке, столы в береговой канцелярии. Наши пистолеты хранятся в соседних ячейках. Мне не терпится затащить его в каюту и посидеть, как давно не сидели, с веселой травлей под крепкий чай, с нечаянными откровениями и нетягостным молчанием.
Меня опережает дежурный по кораблю:
- Смирно!
Лейтенант Симаков подскакивает с рапортом:
- Плотность аккумуляторной батареи… Дизели прогреты. Моторы готовы к немедленной даче хода. Команда на местах. Двух людей выделил для наблюдения за швартовыми.
- Выделяют слизь и другие медицинские жидкости. Людей на флоте назначают. Ясно?
- Так точно. Назначены для наблюдения за швартовыми.
На бедре у Симакова пистолетная кобура, слипшаяся от застарелой пустоты, китель перехвачен чёрным ремнем, бело-синяя повязка надета с щегольским небрежением - ниже локтя.
- Повязку подтяни. На коленку съехала… Симбирцев разглядывает лейтенанта так, будто видит впервые. Трудно представить, что третьего дня на мальчишнике по случаю дня рождения Симбирцева Симаков хозяйствовал на старпомовской кухне и, когда вдруг кончился баллонный газ, проявил истинно подводницкую находчивость: поджарил яичницу на электрическом утюге.
