Как только были достигнуты первые, слабые, но подававшие надежду успехи в раскрытии шифров, Непенин со свойственным ему исключительным умением делать из фактов выводы и облекать их в активную и организованную форму сосредоточивает эту работу на радиостанции Шпитгамна.
Для этой цели туда назначаются шесть избранных им офицеров. И во главе ее становится добытый Морским генеральным штабом опытный в деле чтения шифрованных депеш иностранных посольств в Петрограде специалист Министерства иностранных дел Ветерлейн, с которым прибыли и некоторые из его помощников. Во избежание каких-либо сомнений среди команды станции относительно его немецкой фамилии, которые могли возникнуть под влиянием мерзкой и вредной агитации, ведшейся «Новым временем», уже возбуждавшей эстонское население Прибалтийского края, ему была присвоена фамилия Попов, под которой он и числился в Морском ведомстве.
Само собой разумеется, никаких сомнений в отношении личных качеств назначенного им на Шпитгамн персонала Непенин не имел. Все же, хорошо зная человеческую натуру, он принимает решительные меры к предотвращению самой возможности нескромности или простого недостатка критерия кого-либо в вопросе о том, что и в какой степени может повредить делу, став достоянием легкомысленных посторонних лиц.
История о том, как находка в каютах офицеров «Магдебурга» нумерованных казенных плетей - кошек, явно предназначавшихся, как в старые времена парусных флотов с их вербованными командами, для физического воздействия на дисциплину команды, - стала достоянием широкой гласности, такие опасения вполне подтверждала. Но не только лишь случайно дошедший до начальника Морского генерального штаба адмирала А.И. Русина слух о том, что на одном великокняжеском обеде супруга видного сановника открыто об этом болтала, но и еще последовавшее опубликование того же факта в прессе самой Ставкой Верховного Главнокомандующего ясно говорило, с каким легкомыслием даже столь ответственный орган мог относиться к фактам, имевшим огромное значение. Там отлично было известно и о нахождении на крейсере сигнального кода. Но никому, по-видимому, не пришло в голову, что опубликование находки плетей могло навести неприятеля на мысль о тщательном обыске, произведенном на корабле русскими, а следовательно, и о возможности находки ими при этом и более секретных вещей, и даже самого имевшего такую огромную стратегическую ценность сигнального кода: в результате он был бы немедленно заменен новым.
