Когда кондуктор кончил свой рассказ, лейтенант Гамильтон указал ему на кормовой флаг и объяснил, что хочет спустить его и поднять русский. Тот ответил, что бой кончен и дальнейшие действия зависят от русских. Тогда лейтенант Гамильтон с сигнальщиком и немецкими матросами отправился на кормовой мостик. Там вместе с сигнальщиком они спустили германский флаг, но никак не могли его отвязать, так как фалы сильно намокли. Видя это, один из немцев сбегал в палубу и принес нож, которым фалы были перерезаны, и тогда подняли Андреевский флаг.
После этого немецким матросам было приказано сесть в вельбот; но тут они сообщили, что на крейсере находится командир корабля. Тотчас же лейтенант Гамильтон послал одного из матросов доложить о себе.
Войдя к командиру и представившись, он заговорил по-французски, но командир не понял его; не понял он и английского языка. Тогда лейтенант Гамильтон стал придумывать, как бы яснее и вежливее выразиться по-немецки, и, применив все свои познания, сказал: «Wollen Sie nach Torpedo gehen?», а для большей ясности показал рукой по направлению стоявшего на якоре «Буракова». Тот слегка улыбнулся на это приглашение и ответил, что хотя, мол, ему это и не особенно хочется, но делать нечего; он только просил разрешения захватить кое-какие вещи. На это, конечно, последовал утвердительный ответ.
Но командир был так расстроен, что, обойдя каюту, только машинально выдвинул ящик стола, потом сейчас же задвинул его и сказал, что готов. Выходя из каюты, он снял висевший на стене кортик и передал его лейтенанту Гамильтону. Но тот вернул его обратно, сказав, что пока командир на своем корабле, он не считает себя вправе его обезоружить, и просил оставить кортик при себе. Это очень тронуло командира, и он крепко пожал руку Гамильтону.
После этого все уселись в вельбот и скоро подошли к «Буракову». У трапа командир «Магдебурга» был встречен самим начальником службы связи и командиром миноносца. Поднявшись по трапу, он первым делом передал свое оружие Непенину.
Тем временем вельбот с «Рьяного» перевозил пленных с острова Оденсхольм. В числе их оказались еще два офицера, которые были совершенно мокрыми и в одних брюках и рубашке, так как после сдачи крейсера спасались вплавь на остров. Они просили разрешения съездить на «Магдебург», чтобы взять некоторые вещи, что и было им дозволено.
Еще так недавно блестящий, крейсер теперь являл собой печальную картину. От взрыва патронного погреба носовая часть до фок-мачты была почти оторвана и представляла собой груду железа. Первой трубы и фок-мачты не было - они также были снесены взрывом. Нашими снарядами было оторвано дуло одного орудия, сорвана телеграфная сеть, и в дымовых трубах было видно много осколков.
