Белов повернул к нему серое лицо и сказал:
— Душно здесь. Надо открыть.
Кондратьев ударил его кулаком в грудь, и он упал навзничь, запрокинув острый кадык. Кондратьев торопливо отвернул кислородный кран, затем поднялся и, перегнувшись через Белова, осмотрел замок. Замок был в порядке. Тогда Кондратьев ткнул Белова пальцами под ребро. Акико следила за ним блестящими глазами.
— Товарищ Белов? — спросила она.
— Жареная утка, — сердито сказал Кондратьев. — И глубинная болезнь в придачу.
Белов вздохнул и сел. Глаза у него были сонные, он прищурился на Кондратьева, на Акико и сказал:
— Что случилось, друзья мои?
— Ты чуть не утопил нас, чревоугодник, — сказал Кондратьев.
Он поднял нос субмарины вертикально и начал подъем. Было четыре часа утра. Должно быть, «Кунашир» уже подошел к точке рандеву. Дышать в кабине было нечем. Ничего, скоро все кончится. Когда в кабине свет, стрелка батиметра кажется розоватой, а цифры — белыми. Шестьсот метров, пятьсот восемьдесят, пятьсот пятьдесят…
— Товарищ, субмарин-мастер, — сказала Акико. — Можно спросить?
— Можно.
— Ведь эта удача, что мы так скоро нашли ика?
— Это он нас нашел. Он, наверное, километров десять за нами тащился, присматривался. Кальмары всегда так.
— Кондратьев, — простонал Белов. — Нельзя ли поскорее?
— Нельзя, — сказал Кондратьев. — Терпи.
«Почему ему ничего не делается? — подумал Белов. — Может быть, он действительно железный? Или это привычка? Господи, только бы увидеть небо. Только бы увидеть небо, и я никогда больше не пойду в глубоководный поиск. Только бы удались фото. Я устал. А вот он совершенно не устал. Он сидит чуть ли не вверх ногами, нему ничего не делается. А у меня от одного взгляда на то, как он сидит, начинается тошнота».
Триста метров.
— Кондратьев, — сказал Белов. — Что ты будешь делать завтра?
Кондратьев ответил:
— Утром придут Хен Чоль и Вальцев со своими субмаринами, а вечером мы прочешем впадину и перебьем остальных.
Завтра вечером он снова спустится в эту могилу. И он говорит это спокойно и с удовольствием.
— Акико-сан.
— Да, товарищ Белов?
— What are your going to do tomorrow?
Кондратьев взглянул на батиметр. Двести метров. Акико вздохнула.
— Не знаю, — сказала она.
Они замолчали. Они молчали до тех пор, пока субмарина не всплыла на поверхность.
— Открой люк, — сказал Кондратьев.
Субмарина закачалась на легкой волне. Белов поднял руку, передвинул защелки замка и толкнул крышку.
Погода изменилась. Ветра больше не было, туч тоже не было. Звезды были маленькие и яркие, в небе висел огрызок луны. Океан лениво гнал небольшие светящиеся волны. Волны плескались и журчали у башенки люка.
