— Ну, сколько можно копаться? — раздался голос красной вороны, которая устроилась прямо над ними на трехметровом флагштоке. — Да за это время одна улитка другую догонит и трахнет.
— Лучше бы — тебя. — Квисс даже не оторвался от игры: он набрал семь костяшек, и они свободно уместились на одной огромной ладони.
— Эй ты, пегая борода, — возмутилась красная ворона, — я, между прочим, нахожусь при исполнении: мое дело — вас раздражать, старые калоши; чем я и собираюсь заниматься, пока вы не наложите на себя руки. Давно могли бы сообразить, что житья вам все равно не будет; к тому же загостились вы тут, пора и честь знать. — Дальше ворона заговорила голосом вредной классной наставницы, которую как огня боялась Аджайи в школьные годы. — Аджайи, мочалка штопаная, не зевай — тебе ходить. Или ты тут до темноты торчать собираешься? — Красная ворона захихикала, довольная своей шуткой.
— Аджайи молча закусила губу и набрала семь гладких пластинок. Оскорбительные выпады красной вороны задели ее за живое, однако эта птица, надо отдать ей должное, мастерски копировала самые ненавистные голоса прошлого.
— Первый ход был за Аджайи; костяшка легла на середину столешницы. Аджайи знала, что Квисс начинал злиться, когда она внимательно изучала пустышки, прежде чем выпустить их из рук; сам он делал ходы без разбора. Но она почему-то ни разу не обошлась без этого притворства; такие невинные уловки ее приободряли. Она просто не могла набирать кости домино и шлепать их одну за другой, потом смешивать и повторять все сначала. Конечно, таким манером игра пошла бы живее, но подобные действия выглядели, с ее точки зрения, слишком механическими, слишком бездушными, а ей каждый раз хотелось верить, что именно эта партия будет решающей, что весь набор домино ляжет должным образом, очки на стыках совпадут — и появится новый шанс на спасение.
— Вот и на этот раз она поступила осторожно и рассудительно. Квисс тут же с размаху шлепнул пустой костяшкой. Аджайи задумалась. Квисс нетерпеливо цокал языком и пристукивал ногой. Красная ворона прохрипела:
— Чтоб мне сдохнуть, опять все сначала. Неужели не надоело? Скорей бы от вас избавиться — посадим на ваше место кого-нибудь повеселее.
— Хозяйке не к лицу вести такие речи, — заметила Аджайи, делая ход.
— Вот тупица! Какая ж я хозяйка? — ухмыльнулась ворона. — Неужто до тебя еще не дошло? На голове солома и в голове, видать, солома. Мозги-то повылетели.
Квисс со стуком сделал следующий ход, и Аджайи бросила на него подозрительный взгляд — он кашлянул, но ей показалось, это был сдавленный смешок. Аджайи подняла лицо к вороне:
