Вблизи светился один-единственный источник света: радужный, переливчатый шар, клеточная мембрана, под покровом которой шло непрерывное деление, но переливы складывались в искаженные картины, словно кто-то беспорядочно проецировал изображения на подвижный экран. Квисс осознал, что плывет вокруг этого причудливого объекта, а другие огни остаются так же далеко, как и раньше; непонятная сила влекла его к этому световому шару и внушала, что можно смело проникнуть внутрь.
Он пришел в замешательство, ведь он понимал, что стоит все в той же комнате. Щелкнув пальцами, он нащупал обшлаг рукава — и решился войти в светящуюся, медленно пульсирующую сферу.
Ему показалось, будто он попал в комнату, где стоит неумолчный гомон и беспорядочно мелькают изменчивые образы. Сначала в них виделся только хаос, но вскоре на общем фоне стали возникать отчетливые фигуры и реальные очертания.
Квисс слегка расслабился и приготовился смотреть, что же будет дальше, но в этот миг все образы и шумы слились воедино, вобрали в себя и осязание, и вкус, и запах. Квисс воспротивился такому превращению — и на него снова обрушились невнятные голоса и цветовые блики. Он опять немного расслабился, но решил быть осмотрительнее и не терять бдительность. Его сознание отметило какое-то постороннее течение мысли, совокупность ощущений, которые представлялись глубоко личными и в то же время странным образом отчужденными.
Когда ему открылась истина происходящего, Квисс оцепенел. Он находился внутри чьей-то головы.
Квисс был до такой степени поражен, что не испытал ни брезгливости, ни враждебности — его захватила, увлекла неизведанность и новизна ощущений. Он слегка пошевелился, но собственное тело ощущалось как во сне — переступил раз-другой по табурету и повел плечами, чтобы металлические петли с кожаной подкладкой не врезались под мышками.
Когда звука и света резко прибавилось, он почувствовал головокружение, потом внезапный прилив тревоги, страх и волнение. В ноздри ударил запах гари, в уши — громкий рев двигателей; в опасной близости он увидел примитивный колесный транспорт
(от этого стало еще тревожнее, голова закружилась сильнее, ему' показалось, что контакт нарушается), тогда он поднял глаза — а может, это сделал человек, в чью голову он проник, — и увидел синее-синее небо, похожее на отшлифованную синюю сферу из необъятного, безупречно гладкого драгоценного камня.
От головокружения Квисс споткнулся (только тут ему стало ясно, что он — или его «носитель» — идет пешком); подхваченный волной ужаса, он отпрянул и, тяжело дыша, с неистово бьющимся сердцем, вернулся в темное, испещренное огоньками пространство.
