– Кто такова, -говорю, -откуда и куда путь держишь?
– Не знаю, - говорит. - Не помню. - Отвёл я её к себе в пещеру. Поесть дал. Чуть поклевала. Потом прямо за столом и уснула. Уложил её на свою кровать, сам в часовне, ночь в молитве коротал. Потом как-то попробовал языком дупло в зубе - а его то нет! Дупла то есть. Задумался я крепко, потом решил проверить, она это или святость места, или икона чудотворная появилась. Не знаю, ведомо тебе или нет, чем я, грешный, в миру занимался? Но остался у меня плохо сросшийся перелом. И охромел я, и на холод боль приходила мучительная.
– Да, знаю, но теперь ты не хромаешь.
– Она, птаха Божья. За одну ночь. Она всегда ночью. Сначала руки начинают светиться, потом, когда очень трудно, вся светится. Когда силёнки кончаются, идёт к лунному свету. Наберётся от него сил - и опять.
– Ох, чую, не от Бога это, - вздохнул Арсений. - И свет этот лунный…
– Она и от солнечного, - поторопился развеять эти сомнения отшельник. - Встанет и смотрит открытыми глазами, не отрываясь. Посты держит. Даже великий. Ну вот, - продолжил он свой рассказ. - Потом богомолка пришла. Откуда-то издали. Вымаливала здоровья своему сыну. У того - падучая страшная. При мне и забился. Я к нему. И она к нему. В общем, изгнала из него всех бесов. Или усмирила- не знаю… Но так, аккуратно, по- доброму, без всех этих…
– Брат Георгий, не увлекайся. Излечила эпилептика - да и весь сказ.
– Если "весь сказ", отец Арсений, - обиделся отшельник, - то излечила она с того времени не меньше сотни и больных, и искалеченных. И среди них - знаешь кого?
– Знаю. Ты мне прямо скажи, - весь этот балаган непотребный для чего развёл? Зачем себе чудеса исцеления присвоил?
– Она исцеляет тела, я - души. После чудес, здесь явленных, паства укрепляется в вере.
– Некрепка вера, если её чудесами укреплять надобно. Но не об этом. Деньги почто собираешь?
– Деньги? Я? Деньги?
– Потому и прислан. На станции большой стеклянный ящик стоит. Пожертвования на постройку здесь храма Господня собирают. И такой разговор идёт - тебе здесь платить - грех. А вот обязан каждый, к тебе попасть желающий, по приезду пожертвовать, и после исцеления - деньги немалые туда же, в ящик. А коль скоро никакого храма не строится…
– Это… это… - вскочил, побледнев, отшельник.
– Не ты, значит?
– Снимите обет! Вернусь в мир, всех поубиваю. Лично! Мой грех будет, но с такой хулой жить!
– Гордыня ещё сильна в тебе! Ох, и сильна! И вижу, лукавишь ты несколько. Нравится тебе поклонение.
