Я привыкла к Жаку. Терпеть не могу эти усовершенствованные модели - развязные, болтливые льстецы. То ли дело Жак - в нем какое-то врожденное достоинство.
– Мадам не возражает против серо-голубого? Сегодня оно вам к лицу: мадам выглядит посвежевшей.
Знаю, что он не врет. Соглашаюсь даже на голубой - в тон платью - парик, хотя терпеть не могу париков, и Жак ежедневно пытается соорудить из остатков растительности на моей голове жалкое подобие прически.
– Немного косметики, мадам?
Сегодня она должна прийти…
Жак что-то делает с моими глазами. Щиплет веки.
– Беспокоит? Сейчас пройдет, мадам.
Зеркало. В зеркале я. Полная, респектабельная дама. Пожалуй, выгляжу ничего, если учесть, что через несколько дней мне исполнится сто двадцать семь. Или не исполнится?..
Ведь она должна прийти сегодня.
Или не придет? Передумает?
Что осталось от подлинной Ингрид Кейн, этого, пожалуй, я сама не сумела бы сказать с точностью. Кое-где подремонтированный, подправленный скелет, мышцы, железы, глаза. А остальное все чужое, пересаженное, приживленное. Или искусственное, синтетика. Пусть самого лучшего и надежного качества, но не надежнее, чем, к примеру, у Жака. Я уже не человек, но еще не робот. Неусовершенствованный робот. Смешно. Что-нибудь неожиданно откажет, сломается… Я не успею даже вызвать Дока. Или Док опоздает. Или у него самого что-либо сломается в конструкции.
Не сработает гипотермия, отключится сознание…
Простая цепь случайностей - и конец. Так было с Бернардом. Так рано или поздно будет со мной, Ингрид Кейн.
Придет или не придет?
И все-таки я - это я. Покуда при мне мой мозг, вернее, информация, накопленная в мозгу за все 127 лет.
Я - информация. Забавно.
– Меню, мадам? Цыпленок в желе, зеленый горошек, протертые овощи… Есть отличные ананасы.
– Давай ананасы. И еще бифштекс. С кровью, Жак. И, пожалуй, пудинг.
– Но, мадам…
– Плевать, Жак. Мой синтетический желудок требует натурального мяса. А диета будет завтра. Если завтра вообще будет.
Бифштекс превосходен, но первый же кусок давит изнутри непривычной тяжестью. Отодвигаю тарелку и принимаюсь за пюре.
Я хочу, чтоб она пришла.
Звонок. Пришла? Но почему так рано? Я же назначила к двенадцати… Я должна еще подумать…
– Девушка, Жак? Веди ее сюда.
– Нет, мадам, старики. Двое. Ах эти… Совсем забыла. Но они же знают, что я открываю с десяти. Не дадут позавтракать.
– Пусть подождут,-говорю я Жаку и принимаюсь за ананасы. Но аппетита больше нет. Проклятый бифштекс! Придется принять таблетку.
