31 декабря 1939 г. Л.П. Берия направил директиву за № 5866/6 П.К. Сопруненко и начальнику УНКВД по Калининской области Д.С. Токареву об ускорении подготовки на Особое совещание следственных дел «на всех военнопленных-полицейских», чтобы в течение января оформление дел было закончено.
В начале февраля 1940 г. в Управлении НКВД СССР по делам о военнопленных был выработан порядок прохождения дел при «убытии» военнопленных. По инструкции от 8 февраля 1940 г., если они отбывали «одиночками или группами (в том числе после рассмотрения их дел Особым совещанием при НКВД)», карточки на них высылались в управление (там же. Л.д. 68).
Масштабы селективно-репрессивных акций были столь велики, что не хватало лагерей и тюрем для размещения задержанных и арестованных. Обстановка осложнялась тем, что остро стоял вопрос о принятии новых контингентов жителей Западной Белоруссии и Западной Украины, в том числе поляков, передаваемых из Литвы и Латвии, Германии, Венгрии, Словакии, о чем Л.П. Берия непосредственно сносился со Сталиным. Еще 9 ноября 1939 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «О пропуске в СССР интернированных в Литве военнослужащих бывшей польской армии». Однако его выполнение затянулось до лета 1940 г.
Намерения в отношении сосредоточенных в лагерях военнопленных определились с самого начала. Не менялось стремление не распускать по домам, а изолировать как командный состав армии, включая офицеров запаса и отставников, так и чиновников аппарата управления различных уровней. Решив свои ведомственные оперативные задачи (интересы наркомата в основном сводились к допросам, вербовке и защите агентуры), руководство НКВД с логической неизбежностью приближало ликвидацию военнопленных как людей, на которых опиралась польская государственность и которые не собирались смириться с оккупацией своей страны, стремясь к возрождению Польши.
Кроме того, нагромождение внутри– и внешнеполитических проблем подталкивало к ускорению отработанной на советских гражданах практики массовых репрессий. Вопрос о судьбах узников трех лагерей польских военнопленных и следственных тюрем не предполагал политического решения, был как бы предрешен «ликвидацией» Польского государства и его армии, низведен до ведомственной проблемы НКВД. Перевод в русло привычных репрессий был делом времени и технического оформления соответствующего решения. В СССР реализовался курс на уменьшение бюджетных ассигнований, на сокращение централизованно снабжавшихся контингентов населения. В НКВД проводилась кампания по увеличению рентабельности лагерей. Если рядовой и младший командный состав польской армии отбывал трудовую повинность в лагерях Наркомчермета, на строительстве дорог и т п., то в Козельском, Старобельском и Осташковском лагерях привлечение к работам ограничивалось в основном рамками самообеспечения лагерей. Содержание в них военнопленных было, естественно, убыточным и обременяло народное хозяйство дополнительными затратами. Доклад руководства Осташковского лагеря (П.Ф. Борисовца и И.А. Юрасова) П.К. Сопруненко подтверждает внимание Управления к этой проблеме и ее остроту (т. 11/47. Л.д. 118—122).
