А на следующее утро нас вместо наказания ждали документы и открытые ворота. За воротами же нас ждал Трепа. Он обнял меня, поздравил с завершением мучений, проводил до повозки и всю дорогу болтал о том, каково было ему в наши годы. Врун поганый, он в отряде с пятнадцати, и в наши годы он уже был капралом. Правда, с тех пор так и не подрос.
Нас привезли, разместили, дали денег и отправили в город. Там я на собственной шкуре ощутил все то, о чем так красиво вещала Шепот. Мы были солдатами его величества, в новенькой форме, еще без знаков отличия и приписки, но в форме. А форма – это такая штука, что приклеивает к тебе и дам, и купцов, и алкашей, желающих выпить за твой счет, и тех, кто готов напоить тебя. Форма, хорошо подвешенный язык и пара придуманных на ходу историй могут сотворить поистине чудеса, куда там всем магам. Только что мы грустно взирали на опустевшие кувшины и искали мелочь в карманах, и вот Треска открывает рот и начинает свои истории. Конечно, от долгой речи горло его пересыхает и… Трезвыми мы не остались, и, если бы не Гробовщик, утащивший нас в казармы, праздник продолжался бы и дальше.
Так закончился первый день службы, но день закончился, а память о нем осталась, и, разгоряченный приятными воспоминаниями, мозг старался найти способ его повторить. Плоть не шибко сопротивлялась этому, и праздник повторялся. Ежемесячно, день в день. Как раз тогда, когда мы получали то, что начальство гордо именовало жалованьем. Собственно, его хватало на одну приличную пьянку, и откладывать ее никто не собирался.
В Восбуре наша троица оказалась аккурат в тот час, когда те, кто пил с вечера, уже расползлись по норам, а те, кто планировал напиться сегодня, еще не проснулись. Вот жизнь! Все местные кабаки в нашем полном распоряжении. Да и тамошние девки, лишившиеся ухажеров, откровенно скучали. Мы не могли им позволить растрачивать красоту понапрасну. Так что, воздав должное местным винокурням и по достоинству оценив успехи восбурских пивоварен, мы потихоньку расползлись по комнатам.
Странная штука жизнь, никогда не знаешь, что она выкинет. Обычно я задерживался дольше всех, обычно это меня приходилось ждать парням, обычно это на меня смотрели их злобные глазенки, когда я, изможденный, но довольный, спускался вниз. Обычно, но не сегодня. Сегодня я спустился первым. Сегодня я дожидался, когда мои ненасытные товарищи соизволят наконец явить свои мерзкие рожи.
Сидеть одному, в пустом трактире, тупо пялясь на лестницу, и ждать – хуже ничего и быть не может. Скучно, хоть башкой об стол бейся. Я бесцельно обводил кабак глазами, пускал пузыри и слушал, как они лопаются. Я разглядывал посетителей и не находил ничего интересного. Я задирал глаза к потолку, я следил за мухами, я пытался понять шевелящего усищами таракана и… тихонечко напивался.
