В том случае, если артисты переходили в систему государственных концертных организаций, которых было великое множество, они, как правило, теряли в зарплате. Но при определенном уровне популярности получали возможность использования официального статуса для извлечения сверхдоходов. Язык не поворачивается назвать их «нетрудовыми», но формально советская система считала деньги, получаемые «мимо кассы», нелегальными. Я уже упоминал о том, что существовала строгая система ограничения количества концертов в зависимости от ставок, которые получали артисты. Но директора и администраторы делали все, чтобы организовать неучтенный концерт. Ведь если мы получали от «легальных» концертов по 21 рублю (в начале 80-х), то сумма, получаемая от нелегального концерта, могла быть в десять – пятнадцать раз больше. Дело было подсудное, но выгодное, поскольку директор группы получал еще больше.
Я не буду вдаваться в тонкости того, как это все организовывалось, скажу только, что Суворов был прав, когда заметил, что любого интенданта, отслужившего пять лет, можно смело расстреливать. Я не скажу, чтобы мы очень любили наших директоров, ко относились к ним как к определенного рода данности, к людям, без которых нам невозможно жить и работать, а иногда их административные способности вызывали у нас искреннее восхищение. Во второй половине восьмидесятых Макаревич нашел себе дополнительный заработок – стал ездить с акустическими концертами по различным учреждениям и предприятиям. Дело в том, что в начале восьмидесятых он получал огромные деньги в качестве авторского вознаграждения за песни. Думаю, что пару сотен тысяч рублей в год или больше. После начала перестройки, совпавшей с определенным застоем в популярности «Машины», этот источник постепенно становился все слабее. Поэтому Андрей брал гитарку, садился в машину и ехал в какой-нибудь НИИ, подобно бардам, или, как их теперь зовут, «исполнителям шансона». 600 – 800 рублей за часовой концерт в 1986 году было вполне приличными деньгами. И никаких тебе налогов, росписей в ведомости – получил себе конвертик, и все…
Частных вечеринок с приглашением популярных артистов не было до начала девяностых годов. Тогда еще работала советская система оплаты и контроля. А вот когда произошла либерализация рынка, в том числе и музыкального, деньги повернулись лицом к музыкантам. Если в 1990 году считалось очень неплохо получить по 50 долларов за концерт, то есть 250 долларов на группу, не считая техперсонала и администрации, то потом цены росли как на дрожжах. Через два года «Машина» могла «стоить» 3 тысячи долларов, через пять лет – шесть, а потом – до 15 тысяч за концерт. Единственная проблема была в том, что количество концертов неуклонно уменьшалось. Макаревича уже не так интересовала музыка, и центр его интересов, в том числе и финансовых, переместился в сторону ТВ. Протекцию там ему составил Костя Эрнст, который в середние восьмидесятых был еще биологом, приобщавшимся к киноискусству, и жил в соседнем с Макаром подъезде. Так вот, Костя регулярно таскал Макаревичу записи хороших фильмов, а тот благосклонно вводил его в тусовку, в том числе и телевизионную. А потом уже и Константин, окрепнув, стал пиарить Андрея. Злой на язык Макс Капитановский даже придумал анекдот по этому поводу. «Приходит Константин Эрнст на собрание руководства ОРТ и говорит: „Мне пришла в голову фантастическая, гениальная концепция новой передачи. Это будет что-то такое музыкально-кулинарное. Но самое главное, все будет происходить во время дайвинга. Одна проблема. Не знаю, кого ведущим пригласить…"»
