Супер на кувалду не обратил внимания, а вот, посмотрев на их мокрые следы на полу, сокрушенно покачал головой. Вот как рассказывает Питер Гриненко о дальнейших событиях:
– В четыре утра мы постучали в дверь, но ответа не было. Стучим снова и сильней, я кричу по-русски: «Откройте дверь, это полиция!» – никто не отвечает. Соседи выглянули из других дверей, увидели нас и снова закрылись. Я бью кулаком по двери и кричу: «Полиция, ФБР! Я знаю, что вы там, и я вышибу эту сраную дверь, если вы не откроете!» Но они не отвечают, хотя я чувствую, что там, за дверью, кто-то стоит. Ты, наверно, никогда не делал арестов, поэтому ты не знаешь это чувство – ты не видишь человека, но кожей чувствуешь, что он там. О'кей, и тогда я взял эту кувалду и шарахнул по двери так, что замок погнулся. И тут я слышу, как он там кричит на очень плохом английском:
– I open! I open!
Тогда я, не знаю почему, перевожу ему на русский:
– Открывай дверь!
А он мне тоже переводит себя на русский:
– Я открою! Я открою!
Но я уже погнул замок, и теперь он там возится и не может открыть. И тогда я опять бью этой штукой, и мы врываемся в дверь. И теперь я хочу, чтобы ты понял одну вещь. Когда ты делаешь такие вещи, когда ты вот так врываешься в дверь в темноте кого-то арестовать, ты никогда не знаешь, что тебя ждет. Может быть, это совсем не опасно, а может, в следующую секунду ты получишь пулю из-за двери. Поэтому ты держишь свой пистолет двумя руками, и твоя главная задача: закрыть всех. И, конечно, из-за этой опасности ты немножко возбужден, и ты кричишь, нет – ты орешь: «Замри! Ты арестован! Всем лечь липом вниз!»
Но этот Бакро, который открывал дверь, вместо того, чтобы лечь на пол, хватает руками штаны своей пижамы, спускает их и показывает мне шрам у себя в паху и кричит:
– У меня шов! Я имел операцию!
А я кричу ему по-русски:
– Мне насрать на твою операцию! Ложись на диван лицом вниз!
Короче, мы надели им наручники – Бакро и еще одной молодой женщине, его дочке, которая была там с ним. И только после этого мы оглядели эту квартиру, и мы не поверили своим глазам! Конечно, мы знали, что у них должны быть ворованные вещи, которые они продают русским эмигрантам за полцены. Но это были не просто какие-то ворованные вещи. Это было как настоящие «Гуччи» и «Лорд и Тейлор» – вмеcте. Там вдоль стен стояли стойки с одеждой из лучших магазинов и с магазинными ценниками. Там были полки с ювелирными изделиями и тоже с магазинными ценниками. И там были меха, золотые часы, ковры, серебряная посуда, хрусталь и очень дорогие сувениры. И там была бронзовая ручка с бриллиантовым кольцом на наконечнике. Я снял это кольцо, и тут эта цыганка, арестованная, подбегает ко мне и говорит: «Это мое кольцо!» Я говорю: «Do you speak English?» Она говорит: «No!» Я говорю по-русски: «А как тебя звать?» Она говорит: «Мария». «А почему тут на кольце написано по-английски: «То Joan with love. John»?» Она говорит: «Это мне мой американский друг дал!» Я говорю: «Конечно!…»
