Офелия встала:
– Вы должны продолжать вашу прогулку верхом. – Она посмотрела туда, где Гром мирно пощипывал траву. – Какая великолепная лошадь, – сказала она, затаив дыхание.
– Вы любите лошадей? – спросил граф.
– Мы с мамой часто ездили верхом, когда она была жива. Мы были очень счастливы.
В ее голосе прозвучала грусть, словно все ее счастье было в прошлом и она никогда не будет счастлива вновь.
Графу захотелось посадить ее на одну из своих лошадей и помчаться с ней галопом через весь парк в свой замок.
Но тут же он подумал, что ему надо весьма искусно спасать ее от страданий, причиняемых мачехой, сделать все таким образом, чтобы не пострадала репутация молодой девушки.
По сути, Офелия была права, говоря, что ему следует продолжать свою прогулку, а ей вернуться домой. Время шло быстро. Скоро в парке появятся другие всадники, а граф знал, что все они слишком интересуются им, чтобы тут же не пошли сплетни о любом, кого застанут за разговором.
Он улыбнулся ей, как ребенку, которого нужно подбодрить, и сел на Грома.
Когда он сверху посмотрел на Офелию, она показалась ему маленькой девочкой, почти ребенком.
«Как она может выносить жизнь в таком мире, в котором живет?» – подумал граф.
Она повернула к нему лицо, и глаза ее были красноречивее слов:
– Вы... будете следить за тем, что говорите?
– Вы можете верить мне, – ответил граф. – Доверьтесь мне, Офелия, я постараюсь не оставить вас в беде.
– Я доверяю вам, – ответила она.
Эти слова были произнесены так тихо, что он едва расслышал. Затем она повернулась и пошла назад тем же путем, каким они пришли. Пират следовал за ней.
Граф несколько секунд смотрел ей вслед и пустил лошадь в галоп. Один и тот же вопрос вертелся в его голове:
«Черт возьми, что я могу для нее сделать? Что же я могу сделать?»
Цирцея Лангстоун вышла из экипажа и вошла в дом, Мари следовала за ней.
В токе с зелеными страусовыми перьями и длинной мантилье из зеленой тафты, накинутой поверх зеленого платья, она выглядела очень эффектно.
Выражение ее лица было мрачным, и она даже не взглянула в сторону склонившихся в поклоне лакеев и дворецкого, шагнувшего ей навстречу, намереваясь что-то сказать.
Она уже поднималась по лестнице, когда услышала слова Бетсона.
– К вам приехал граф Рочестер, миледи.
Леди Лангстоун повернула голову, словно сомневаясь, что правильно расслышала.
– Что? – спросила она.
– Граф Рочестер ожидает вашу светлость в гостиной.
На какой-то момент Цирцея застыла в неподвижности, затем, не говоря ни слова, быстро пошла вверх по лестнице; Мари продолжала следовать за ней.
