Чем-то классическим веяло от правильного овала ее лица с прямым носом и губ, очерченных идеальной линией. Он подумал, как неожидан у совсем молодой девушки столь одухотворенный взгляд.
Граф был знатоком женщин, точно так же, как он был арбитром во всем, что касалось лошадей и эпикурейских яств и вин.
Теперь он спрашивал себя, когда в последний раз он видел такое лицо, такую грацию, приковавшие его внимание с того самого мгновения, как только девушка двинулась в его сторону.
Он догадался, что она хочет еще что-то сказать. И в самом деле, все время поглядывая на дверь, словно опасаясь, что та откроется и кто-то войдет, она сказала еле слышно, почти прошептала:
– Я могу попросить вашу светлость...
– Разумеется, – ответил граф, не понимая, что она собирается сказать.
– Вы... помните Джема Буллита?
Граф нахмурил брови. Имя звучало знакомо, но он не мог вспомнить, кто это.
– Джем Буллит? – повторил он.
– Он был у вас жокеем несколько лет назад.
– Ну, конечно, – воскликнул граф. – Джем Буллит! Очень хороший наездник. Он выиграл для меня несколько скачек.
– В таком случае, не могли бы вы для него сейчас что-нибудь сделать?
Граф нахмурился:
– Что-нибудь для него сделать? – повторил он. – Насколько мне помнится, он уже не работает у меня.
– С ним произошел несчастный случай.
– Да, конечно, – сказал граф. – Теперь я припоминаю. С ним действительно был несчастный случай, и я его уволил.
– И вы... не назначили ему пособия!
– Это неправда! – Голос графа прозвучал резко. – Никогда в жизни, мисс Лангстоун, – говорю вам истинную правду – я не уволил ни одного человека из тех, кто хорошо мне служил, не обеспечив их будущее.
– Да, но... это не относится к Джему Буллиту, – повторила Офелия.
В ее голосе прозвучали нотки упрека.
Он хотел возразить, но в это время за дверью послышались какие-то звуки, и девушка, стоящая перед ним, вздрогнула. Едва слышно она сказала:
– Пожалуйста... пожалуйста, я вас очень прошу... не говорите моей мачехе, что я с вами разговаривала.
Это было похоже на крик страха, настоящего ужаса. И с быстротой лани, прежде чем дверь успела отвориться, она оказалась перед ней, словно как раз выходила из комнаты.
Но там стояла не та, кого она так боялась; это был дворецкий. Не говоря ни слова, Офелия прошла мимо и исчезла в коридоре.
– Ее светлость спрашивает, милорд, – сказалграфу дворецкий, – не соблаговолите ли вы посетить ее в будуаре?
Это было именно то, чего ожидал граф, – и он последовал за дворецким через гостиную и дальше по коридору.
