– Мастер Джералд! Совсем не ожидала!
Граф подумал, что очень давно никто не называл его настоящим именем.
– Я приехал в замок только час назад, Нэнни, – сказал он, – но мне очень хотелось вас повидать.
– Повидать меня, мастер Джералд? – спросила Нэнни.
Она вытерла руки полотенцем; граф отметил его безукоризненную чистоту, так же как и передника, надетого поверх серого платья.
– Да, – сказал граф. – Я хотел бы, чтобы вы мне кое-что сказали.
– Тогда пройдем в гостиную, милорд.
– Я предпочел бы остаться здесь, – сказал граф с улыбкой в глазах. – И если вы готовите пирог, то мне хотелось бы попробовать кусочек.
– Пирог, – сказала Нэнни. – Наверное, уже больше года я не могу позволить себе ничего подобного. Я замесила тесто для хлеба.
Она спохватилась, остановилась на полуслове и предложила:
– Давайте сядем в гостиной, там немного почище. Кухня – не место для вас, милорд.
Граф подумал, что с ней бесполезно спорить и, пригнув голову, чтобы не ушибиться о притолоку, прошел из кухни по маленькому коридорчику в крохотную гостиную. Места там хватало только для дивана, набитого конским волосом, маленького кресла и круглого стола, на котором, как и следовало ожидать, стояла ваза с бледными нарциссами, а рядом с ней лежала Библия.
Он посмотрел на Библию и подумал, что помимо выговоров от матери это была еще одна вещь, которую он больше всего ненавидел в детстве. Если ему случалось провиниться, то он должен был переписать количество строчек, соответствовавшее тяжести проступка.
Он уселся на диван; Нэнни стояла, сняв передник и скрестив руки.
– Садитесь, Нэнни, – приказал граф. – Я сказал, что хочу поговорить с вами. Вы рады меня видеть?
– Вы хорошо выглядите, милорд, – сказала Нэнни. – Но осмеливаюсь сказать вам, что все эти бессонные ночи опасны даже для самого крепкого сложения.
– Бессонные ночи? – спросил граф. – А что вы об этом знаете?
– То, что я слышала, мастер Джералд, не всегда было тем, что мне хотелось бы услышать, – с упреком ответила Нэнни.
Граф засмеялся:
– Я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать мое здоровье. Я хотел поговорить о вашей матери.
– О моей матери, милорд?
– Она жива?
Нэнни улыбнулась:
– Если бы она была жива, ей исполнилось бы сто два года в июле. Немногие люди доживают до такого возраста.
– Когда она умерла?
– Девять лет будет в следующий день святого Михаила. Нехорошо так говорить, но это был конец ее страданиям.
– Я так и думал, что она умерла, – сказал граф. – А вы, Нэнни, вы регулярно получаете пенсию?
