Могла ли она беспрепятственно проникнуть в комнату? Возможно. Могла ли обратиться в пар и просочиться внутрь? Вероятно. Однако вместо этого она шагнула назад и жестом велела мне взяться за ручку. И получилось так, что я первой вошла в эту угловую комнату и увидела там…
Нет, никого там не оказалось. И ничего, разве что:
Квадратная комната без мебели, стены с некрашеной штукатуркой. В дневном свете можно было бы увидеть на них прихотливые узоры из трещин и пятен. Пол сколочен из длинных толстых досок, которые сгодились бы для корабельного плотника, сплошь в царапинах и потертостях, указывавших на прежнее расположение мебели. Теперь и следов ее не было. Никаких украшений вообще, кроме прочных оконных рам, покрытых шелушившейся темно-кровавой краской, хлопья которой лежали на полу.
В углу комнаты стояла зажженная лампа. Я взяла ее и обернулась к Элайзе Арнолд, но она… исчезла. Или же так казалось.
Справа от двери находился альков – ниша в стене. Он был задернут занавесом из темно-голубой парчи с серебряной бахромой. Подобная ткань хорошо защищает от солнца, и я догадалась, что внутри алькова стоит кровать.
Элайза свернулась кошкой на краю постели. Матрац был набит не соломой, но пером, простыни были явно несвежие.
Элайза сидела, подогнув ноги под себя и вывернув ступни наружу, бедра ее выглядели глубоко впавшими и затененными, несмотря на то что я поднесла лампу вплотную к ней. Она склонила голову на плечо – и, верная амплуа инженю, вполне могла бы похлопать своими длинными черными ресницами.
– Вы спите здесь? – спросила я.
Глупее вопроса нельзя было придумать, и она тотчас дала мне это понять.
– Сплю? Ты так это называешь? Занятные же вы, паписты. – Она провела тыльной стороной ладони по покрывалу и, изловчившись, как смогла изловчиться, по нему похлопала. Приглашающе. – Non, enfant[44], я здесь не «сплю». Спать здесь будешь ты.
– Но тогда, – сказала я, для большей ясности высоко приподняв занавес, – прошу вас уйти.
Я надеялась умыться над тазом из полного кувшина, надеть чистую сорочку, взглянуть в зеркало, насколько позволяло мое дезабилье. Вместо того – только постель, и ничего больше. Что ж, немедля нырну в нее, как только изгоню ее теперешнюю обитательницу.
– Вы намерены возвратиться на ночь в землю? – многозначительно поинтересовалась я.
– Пожалуй, что нет, – ответила Элайза Арнолд. – Есть у меня материнские заботы. Пожелаю вам покоя.
Тут пронесся леденящий порыв ветра – словно сама смерть взмахнула крылами, – чуть не вырвавший из моих рук занавес. Я едва не выронила лампу.
