– Ну-у… – говорит Флора и, всколыхнув свое крупное нагое тело, тянется к тумбочке, с которой берет свой ежедневник, карандаш и очки. – Я сейчас жутко занята из-за начала семестра. Надеюсь, против обыкновения, это будет тихий семестр.
– О, Флора, – говорит Говард, – где твой страстный радикализм? Разве есть жизнь без конфронтации?
Флора надевает очки; она глядит на Говарда сквозь них.
– Надеюсь, ты ничего для нас втихомолку не готовишь, Говард? – говорит она.
– Я? – невинно спрашивает Говард.
– Я думала, ты только что объяснил, что это твой способ сохранять свой брак в действии, – говорит Флора. – Это и то, что ты приходишь сюда.
– Так когда я смогу снова сюда прийти? – спрашивает Говард, натягивая носки. Флора открывает свой ежедневник, она пролистывает страницы, исписанные так же густо, как в ежедневнике, лежащем возле телефона Кэрков в холле, куда Говард должен незамедлительно вернуться.
– Мне очень жаль, Говард, – говорит Флора, глядя на заполненные страницы. – Боюсь, нам придется оставить вопрос открытым. Какое-то время я буду кипеть в котле.
– О, Флора, – говорит Говард, – есть же очередность.
– Вот именно, – говорит Флора. – Ничего, Говард, это дает тебе время что-нибудь устроить. И тогда в следующий раз у тебя будет что-то интересное, чтобы рассказать мне.
– Ну, один вечер ты должна освободить, – говорит Говард. – Следующий понедельник. Приходи на вечеринку.
– Так это же первый день семестра, – говорит Флора, глядя в свой ежедневник. – Нет, вы умудряетесь выбирать неудобные дни.
– Это идеальный день, – говорит Говард. – Повсюду начинается новое. Вечеринка новых начал.
– Ты никогда ничему не учишься, верно? – говорит Флора. – Новые начала очень редки. Все больше одно и то же.
– Я тебе не верю, – говорит Говард. – И ты исповедуешь радикализм? Там будет много интересного.
– Разумеется, – говорит Флора. – В котором часу?
– Примерно в восемь, – говорит Говард. – Просто вечеринка, если ты понимаешь, о чем я.
– Думаю, что понимаю, – говорит Флора. – Ну, я погляжу. Возможно, мне надо будет съездить в Лондон. Я приду, если смогу. И не приду, если не смогу. Договорились?
Говард надевает свой пиджак.
– Приходи, – говорит Говард, – в любое время. Мы заведемся до утра.
– Ну, я попытаюсь, – говорит Флора и, нагая, если не считать очков, берет свой серебряный карандашик и пишет среди каракулей, которые заполняют верхнюю часть страницы, предназначенной для новой наступающей недели: «Вечеринка у Говарда», и ставит вопросительный знак. Говард нагибается над Флорой, он целует ее в лоб.
