— Ну, еще как посмотреть. А Паки заладила теперь, что Фемио свяжется там с какой-нибудь черномазой.
— Вот глупости, — отозвалась Мама.
— Да неизвестно. И Абелардо тоже — мол, негры теперь такие, что от них любого можно ждать.
Кико снова дернул за мамин халат:
— Мама, а Крис сказала «красота».
Мама без церемоний отстранила его:
— Оставь меня, ради бога, ну что ты прицепился, не надоедай.
Витора налила молоко в фарфоровую кружку, а остальное разлила по двум тарелкам, открыла банку с изображением смеющегося младенца и положила в каждую тарелку по большой ложке с верхом желтого порошка.
— Завтракать, живо, — сказала она, поочередно размешивая содержимое обеих тарелок.
Она усадила Кико на белый стульчик, подвинула к столу другой стул — для Хуана, подхватила девочку и устроила ее у себя на коленях. Крис безропотно глотала кашу, и с каждой ложкой вокруг ее влажных губ росла желтая кромка. Хуан поставил перед собой журнал с похождениями капитана Труэно, оперев его о сахарницу, и, кроша булочку в какао, жадно поглощал комикс. «Вы дорого заплатите за свою дерзость». — «А-а-а-х!» — «Вперед, друзья, с этими уже покончено». — «Получай, каналья, пришел и твой черед!» А тем временем Кико ритмично постукивал ложкой по белому мрамору, и Витора сказала:
— Ну давай, Кико, ешь. Господи, что за ребенок!
Кико неуклюже сунул ложку в кашу и принялся водить ею по тарелке; там обозначились глубокие бороздки. Мальчик поглядел и снова помешал кашу.
— Ешь, у тебя все остынет.
Кико промурлыкал: «Что за красота снаружи, что за вкуснота внутри». Девочка уже заканчивала завтрак, и Вито встрепенулась:
— Кико, сейчас я позову твою маму!
Мальчик вяло поднес ложку ко рту и с отвращением пожевал кашу.
— Фу, какая гадость! — сказал он.
Глаза Хуана круглились, точно два блюдца. Он читал: «Но хватит болтовни. Сейчас ты умрешь!»
Витора спустила девочку на пол и отняла у Кико ложку:
— Дай сюда. Точно маленький.
— Я не маленький!
— Малявка, вот ты кто.
— Нет, не малявка!
— Ну так ешь. Тогда ты вырастешь и станешь большим, как твой папа, а если не будешь есть…
Кико открыл рот, закрыл глаза и проглотил, открыл рот, закрыл глаза и проглотил, открыл рот, закрыл глаза и проглотил — точь-в-точь индюк.
— Больше не надо, Вито, — наконец взмолился он со слезами на глазах.
Вито дважды провела слюнявчиком по его губам, схватила тарелку с остатками каши, счистила их в помойное ведро, а сверху аккуратно прикрыла картофельными очистками. Хуан сказал Кико:
