На что он надеялся в этот раз? Даже зимой, с перешибленной лапой и пробитой головой, волчица не была так близка к смерти, как сейчас. И всё же Егор верил, что хоронить её рано. Хотя сам он никогда не пользовался на охоте ядом, ему не приходилось видеть у других, чтобы надёжно отравленный волк не подох бы в первый же день. Волчица жила уже шестой, и, несмотря на то, что всё держалось на волоске, что-то тем не менее не сошлось в планах отравителя и укрепляло надежду в их полном провале.
Это был факт, так сказать, материального свойства, и он брался Егором в расчёт в первую очередь, но было и нечто другое, что тоже клалось на чашу весов. Никто не смог бы убедить Егора в эти дни, что всё случившееся с волчицей – судьба. Не могло быть такой судьбы, чтобы умирать дважды. А с волчицей получилось именно так. Один раз она уже побывала за чертой, но каким-то чудом выжила и вот снова стоит у этой самой черты. Но почему, за какие грехи? Неужели в тот раз он вытащил её лишь для того, чтобы теперь она подохла в слюнях и блевотине? Неужели её судьба – Петька?!
Во что другое, а в это Егор поверить не мог. Выживет, твердил он, сидя над волчицей и прислушиваясь к чуть слышному её дыханию.
Как думалось, так и сбылось.
Всё последнее время Егор находился в постоянном ожидании, даже спал вполглаза, и вот на восьмую ночь ему показалось, что на мосту звякнула цепь. Егор прислушался. Звяканье не повторялось, зато за дверью явственно слышалось поскуливание, словно там лежала не взрослая волчица, а недавно народившийся щенок.
Егор торопливо встал и вышел на мост. Зажёг свет. Волчица, еле держась на ослабевших ногах, стояла в углу и тихо скулила.
– Смотри-ка, встала! – Егор обрадовался так, будто пошло на поправку не у волчицы, а у него самого или у кого-то из родных. – Ах ты, моя милая! – сказал он. – Оклемалась?
Он безбоязненно подошёл к волчице, присел и легонько погладил её по голове. Жёсткая волчицына шерсть за время болезни стала ещё жёстче, а кости так и выпирали под кожей, но в глазах волчицы уже появился живой, осмысленный блеск. Она никак не отозвалась на Егорово прикосновение, не выказала ни страха, ни угрозы, покорно перенеся эту непривычную для неё ласку.
– Сейчас, сейчас! – заторопился Егор. – Сейчас мы тебя, милая, покормим!
Он побежал было в погреб за мясом, но, спохватившись, подумал, что волчицу сначала нужно напоить. Голод волки переносят сравнительно легко, а вот с питьём дело хуже. А эта восемь дней, считай, не пила, как только выдержала?
