Но отец не стал меня ни о чем спрашивать. Он снова повернулся к Алфрику:
– Ты совершил проступок, который привел к ужасным последствиям. И тебя следует судить по законам рыцарства, – хотя ты даже не оруженосец. Но ты – сын рыцаря!
Отец долго ходил по залу, время от времени бормоча:
– Да, да, у меня нет иного выбора…
Затем он остановился и поднял меч острием вверх.
Голос его зазвучал так, что у меня мурашки побежали по телу:
– До тех пор, пока не будет изловлен вор, похитивший доспехи сэра Баярда Брайтблэда, рыцаря Соламнии, и не будут прояснены все обстоятельства данной кражи, я заключаю своего старшего сына Алфрика Пасвардена в тюрьму. – Потом он сказал менее торжественно: – Я очень надеюсь, что ты, Алфрик, осознаешь свою вину и раскаешься в своем поступке, который запятнал и нашу фамилию, и честь всех соламнийских рыцарей.
Я был просто восхищен отцом! Я никогда-никогда не видел его таким!
Бригельм стоял рядом с отцом, пожимая плечами и устремив свой взор ввысь.
А Алфрик… Алфрик вдруг рассмеялся! И снова пнул бульдога ногой – тот заскулил и побежал, ища у него защиты, к Бригельму. Но вскоре, наконец-то поняв, что отец не шутит, Алфрик перестал смеяться. Заикаясь, он начал что-то мямлить в свое оправдание.
Отец пристально смотрел на своего первенца, своего наследника.
– Если бы ты, Алфрик, только знал, как тяжело мне сейчас, то уже это одно было бы для тебя суровым наказанием. Но…
– М-м-м-н-е-е-е… – как-то гнусаво проблеял брат. Бульдог с недоумением взглянул на него.
– Но у тебя, мой сын, понятия о чести и достоинстве не больше, чем… чем… – он запнулся, подыскивая сравнение, и наконец, указывая на бульдога, который в испуге прижался к ногам Бригельма, произнес: – чем у собаки.
– М-м-м-н-е-е-е… – вновь только и смог повторить Алфрик.
А мне стало смешно. И я хихикнул.
Отец тотчас гневно обернулся ко мне. О, в тот миг я, кажется, мог понять, что чувствовали люди Нерака, глядя на него во время сражения на перевале Чактамир!
– Я вижу, – ледяным голосом сказал отец, – что моему младшему сыну чрезвычайно весело. – Он снова повернулся к Алфрику: – И чтобы тебе не было очень уж скучно сидеть одному, вместе с тобой посидит и наш весельчак Гален. А там мы еще поглядим, на ком из вас двоих лежит большая вина.
– Но отец!… – взмолился я с неподдельным испугом.
Мы останемся в темнице один на один – Алфрик и я! Я же не выйду оттуда живым!
– Отец! Отец!
Но ответом мне было молчание.
В темнице пахло плесенью, от дубовых бочек, стоявших в углу, несло прокисшим вином.
