И тут Этери, рыдая, ответил:
– Алли, Алли, это был Алли!
Дрожа и сверкая глазами, Алли встал с кресла. Перед ним металось неестественно вывернутое, искаженное лицо, запах паленого мяса бил в ноздри. Алли левой рукой схватил шину за раскаленный конец и отбросил в угол.
– Ну, хватит, – свирепо сказал он, тряся сожженной ладонью и кривя губы, – мальчик сказал вам правду, любезный господин Гирш, я имею ко всему этому отношение.
– Так посмотрим, что и как скажете вы, – заухмылялся начальник Тайной Канцелярии.
– Давайте-ка выйдем отсюда, потому как это государственные дела.
Они вышли в преддверие.
– Может, вам дать холодной воды или мази? – Ниссагль кивнул на его ладонь.
– Уж будьте любезны. – У Алли от боли подрагивали колени. Ниссагль сам занялся его рукой, наложил повязку, потом с нетерпением заглянул ему в лицо.
– Я вас понимаю. Вы ждете истории. – Алли распустил застежки на вороте, ему было жарко. Руку в повязке пекло. – Я вам сейчас все расскажу. Гвардеец Скаглон, следуя моему совету, показал вам некий белый кисетик с флаконом и инструкцией, который вы, вероятно, нашли потом при обыске в Доме Крон. Так вот, этот кисетик действительно я велел передать Этери, и я же вел с ним разговоры по поводу смерти королевы. Но причина была совершенно не та, о которой вы думаете. Вы, Гирш, вероятно, заметили, что Этарет равнодушны, если не сказать враждебны, к ее величеству. И вот мы, истинные друзья королевы, решили проверить, насколько же сильна их враждебность. Выбор пал на Этери, потому что он казался наиболее благородным и чистым. И наименее заинтересованным, конечно. Ведь, например, Аргареды ее совершенно явно недолюбливают, и опыт был бы неточен. Этери и показал, какова на деле цена благородства Этарет. Стоило возникнуть сомнительному поводу, и он тут же взялся за самое подлое оружие. И еще тешил себя тщеславной мыслью, что прослывет героем. Ведь ядом проще, чем мечом или мозгами, правда?
В Покое Правды журчала вода, растекаясь по желобам. Брякнуло где-то железо.
В глазах Ниссагля появился странный блеск. Он рывком подался вперед и схватил Алли за плечи:
– Мы с вами слуги одной госпожи, так? Так скажите мне, скажите, кто это придумал? Алли пожал плечами:
– Ее величество, разумеется…
Ниссагль отшатнулся, стукнулся затылком о спинку стула, корчась и извиваясь в приступе истерического хохота.
– Боги мои! Блестяще! Великолепно! Несравненно! Неподражаемо! – От восторга он всхлипывал:
– И эти олухи еще думают, что они умнее всех! Да она их всех за месяц таким манером перевешает, а? О, моя милая матушка, да в гробу я видал этаретское дворянство, если судьба попустила меня служить такой госпоже! Нет, она за месяц их перевешает всех, даю правую руку на отсечение! Да за такое я ей задницу буду взасос целовать, ей-Богу!
