– Здра-авствуйте, вы по записи? – девушка нараспев спросила у Майки, улыбаясь, как дорогому гостю, самой приветливой улыбкой (впрочем, как отметила про себя Лариса, они с Майей здесь и правда были дорогими гостьями – судя по цене только за одну консультацию у «ясновидящей»).
– Да. Мы записаны к госпоже Леонелле. Майя и Лариса, – Майка облокотилась о стойку и уставилась в журнал записи, по которому девушка, сверяясь, уже водила пальцем.
– Записаны к Самой?.. – администраторша заулыбалась еще приветливей и, найдя нужные имена, подняла сияющие радостью глаза:
– Заплатите, пожалуйста, за прием и проходите. Одной из вас придется подождать.
– Иди первая, – Лариса тихо шепнула подруге на ухо. Майка кивнула и отсчитала нужную сумму.
– Пойдемте, я вас провожу.
Лариса, озираясь по сторонам, послушно поплелась за девушкой и Майкой. «Интересно, а эта магиня принимает в белом халате? И на шее у нее висит фонендоскоп? Прямо так и хочется переименовать Центр магии в Центр медицины…». Лариса опустилась в одно из дерматиновых кресел рядом с дверью, за которой скрылась Майя и, сложив чинно на коленях руки и отказавшись от предложенного администраторшей чая, приготовилась ждать.
Майка вышла через двадцать минут с сияющими глазами. Никак, магиня пообещала ей в скором будущем замужество с молодым красивым олигархом…
– Иди! Леонелла ждет тебя.
«Иди, мой друг, настал твой звездный час!» – вспомнились слова то ли из какого-то фильма, то ли из книги. Майка произнесла свою фразу с пафосом, и Лариса, фыркнув от разбиравшего ее смеха, шагнула за приоткрытую дверь.
Комната не разочаровала, а, наоборот, реабилитировала Центр магии в ее глазах. Здесь был и таинственный полумрак, и тихая музыка, и магический шар на причудливой подставке, и любовно расставленные по периметру комнаты свечи в канделябрах. Ну и, конечно, ароматические палочки… Вдохнув их «благовония», Лариса тут же позорно громко чихнула.
– Извините… – она смущенно пробормотала и робко глянула на уважаемых габаритов даму, восседающую за столом, подобно царице. Одета дама была как и подобало, по Ларисиным представлениям, магине: в темный с серебристым отливом балахон. На шее у нее болталось несколько причудливых амулетов, черные, вьющиеся, как у Майки, волосы сдерживала украшенная камнями и бисером повязка. Госпожа Леонелла собственной персоной.
Кивком она «извинила» Ларису и поманила к себе унизанной перстнями рукой:
– Проходи, дочь моя. Присаживайся.
