«Неужели это возможно?» Графиня Франческа Дуччи-Монтальдо, припав к тусклому окну башни, вглядывалась в четырех всадников, которые галопом неслись к Бельведеру. На короткое мгновение солнце выхватило их из тени, и графиня поняла, что это рыцари, но какие-то уж слишком отчаянные: они неслись, словно выпущенные из лука стрелы – распластавшись на лошадях и мертвой хваткой вцепившись в поводья.
Французы, решила она, и пугающие мысли, словно деревенский дервиш, заплясали в ее голове. Сердце гулко стукнуло в целомудренно-белую ткань передника. Крик уже рвался из груди, когда доспехи сверкнули на солнце и ослепили ее. Графиня закрыла глаза, а когда подняла веки, невыносимое сияние померкло, а вместе с ним исчез и страх. Осталось лишь тусклое отражение в стекле: она сама – женщина с темными глазами, темными локонами и напряженным взглядом.
Внизу, под замком, приземистые желтые холмы Тосканы уходили волнами к Риму и дальше, к Неаполю. Так было и так будет всегда. Покрытые серебристыми оливами, кипарисами и соснами склоны испещрили темные точки – там паслись тучные, ленивые коровы. Сочно зеленели виноградники. Слава Всевышнему, на ее земле царил с таким трудом доставшийся покой, а рыцари с их приводящим в трепет стремлением к приключениям остались в далеком прошлом.
– Да сохранится мир, – молила Франческа, обводя окрестности взглядом в поисках признаков войны. – Аминь.
– Ай!
Крик напомнил ей о возвращении в лабораторию и о работе. Она повернулась и моргнула в ожидании привычного полумрака. Но не увидела ни полумрака, ни лаборатории. Ее ослепил всполох костра. Языки пламени плясали до небес и пожирали все, что попадалось на пути.
Марко... Лука... Пьеро II... Папа.
Стоны... Причитания...
Франческа знала, что это только кошмар. Стоит лишь закрыть глаза, сосчитать: «Раз, два, три...»
– Ай!
Она вернулась к реальности.
Перед ней на стопке пергаментных свитков осклабился человеческий череп. Повсюду лежали осколки этрусских ваз и поблескивали древние монеты, которые она со старшими братьями любовно собирала в окрестных развалинах. Везде таким толстым слоем лежала пыль, что от Бельведера до Рима, наверное, не нашлось бы слуги, который сумел бы навести порядок в этой волшебной башне.
А на стуле сидел испуганный служка Филиппо. Пятилетний мальчуган ухватился ручонками за сиденье и со страхом и любопытством разглядывал тонзуру на склоненной голове францисканского священника. Мальчик уже готовился исторгнуть новый крик, но Франческа его опередила:
