К концу XVIII столетия, во всех направлениях культуры взял верх романтизм и интерес к Древней Греции вновь возрос. Это было связано еще и с тем, что Греция, так же как и Италия, стала важным пунктом в большом путешествии по классической Европе. Наиболее практично мыслящие представители европейской творческой молодежи, посещавшие эгейские берега, вроде архитекторов Джеймса Стюарта и Николаса Реветта, возвращались домой, чтобы воздвигнуть под северным небом архитектурные сооружения на основе стилей и пропорций греческих творений.
Богатое воображение позволило им с новых позиций взглянуть на те сцены, которые они видели в Греции, переосмыслить сюжеты и затем изобразить образцы классического прошлого в произведениях новой большой «греческой» волны в литературе и искусстве.
В Англии, например, популярность греческой мифологии достигла пика в XIX столетии. Это был период новых переводов греческих трагедий и Гомера, а они в свою очередь вдохновили современных поэтов. Ките, Байрон и Шелли обязаны многими своими сюжетами именно классикам, да и вообще, трудно найти поэта XIX столетия, который бы не пользовался этими сюжетами. Увлечение эллинизмом увенчанного лаврами поэта королевы Виктории лорда Алфреда Теннисона было таким сильным, что даже созданные им портреты, наиболее типичный из которых изображает английский двор времен короля Артура, наполнены атмосферой эпохи Гомера. Классическая мифология вдохновила его на создание нескольких поэм. Так, «Пожиратели лотоса» – глубоко романтическое видение, одновременно и экзотическое, и удручающее, рассказывающее о событии, очень кратко затронутом в «Одиссее»; его Одиссей (в «Улиссе») воплощает в себе черты и греческого героя, и беспокойного джентльмена Викторианской эпохи. Господство «греческого стиля» в искусстве привело к тому, что в 1816 году лорд Элджин53 купил ряд античных скульптур из Парфенона, привез их в Великобританию и продал в Британский музей. Сегодня романтизм многих «греческих» картин таких художников, как лорд Фредерик Лейтон или сэр Лоренс Алма-Тадема, вызывает улыбку, но тогда эти полотна воспринимались всерьез как частичное воплощение духа Эллады.
Такое доброе викторианское отношение к эллинизму было разрушено Первой мировой войной. Многие из молодых людей, переплывших Дарданеллы, чтобы умереть в Галлиполи54, видели себя или воспринимались их друзьями как воплощение греческих героев, которые сражались и погибли за Трою. Но в конце концов война разрушила эти иллюзии. Как позднее написал один из оставшихся тогда в живых писатель Рональд Нокс: «Большой бог, как и мир, в котором он жил, умер, и мы никогда не сможем восстановить его. Я понял это, когда увидел Геллеспонт. Это не вызвало во мне воспоминаний о судне „Арго“ или об агонии Трои… Это было место, где жили совсем другие люди, вместо тех, кто боролся и умер там пятнадцать лет назад, людей моей собственной страны, говорящих на моем языке».
