– Нунция, – невыносимым тоном оскорбленной добродетели молвил он, – я дал Первосвященнику клятву молчать об этом деле. Так что будь довольна тем, что я тебе скажу, – хоть это и немного, но все же гораздо больше, чем я имею право разглашать. Короче говоря, на Большом Мелководье моих ушей достиг слух о некоей опасности, грозящей А-Раку. Я приехал сюда, чтобы продать эту новость, и Первосвященник в самом деле щедро наградил меня, взяв предварительно клятву хранить нашу сделку в строжайшей тайне.
– А-Раку… грозит опасность?.. Извините нас, пожалуйста, добрые люди.
– Именно так… Пожалуйста, простите нас, дамы и господа! Мы похоронная процессия. Приносим свои извинения за временные неудобства.
С неприятной отчетливостью мы вдруг осознали, что столпившиеся на дороге жители Хаггиса просто не хотят пропускать нас дальше. Внешне деревенские мало чем отличались друг от друга: все как один поджарые и загорелые, с пристальным взглядом светлых глаз. Между собой они были общительны и говорливы. Но стоило нам подойти поближе, как они повернули к нам лица, которые неподвижностью и отсутствием выражения могли бы соперничать с камнем. Такое сознательное двуличие обескураживало, особенно если учесть явную враждебность, которой сверкали их глаза, когда они вплотную окружили нас. Может, в раздражении задавала я себе дурацкий вопрос, у них тут так принято обращаться с нунциями? И снова не кто иной, как Ниффт, этот беспринципный, зато поднаторевший в житейских делах человек, объяснил, в чем тут дело.
– Я слышал, что хагианские горцы, – зашептал он, наклонившись ко мне, – с самого начала яростно противились Договору с А-Раком. Сегодня они, как и все прочие, посылают свои сыры и шерсть на рынок, но по-прежнему считают обитателей низин с их Договором презренными чужаками.
Ну конечно, все дело в нашей поклаже, в этом испещренном паучьими рунами гробе! Я и сама разделяла нескрываемую ненависть жителей Хаггиса к Договору. Но возбуждение, вызванное тем, что мы совсем недавно подслушали в кустах, еще не совсем улеглось, и я, хорошо понимая, какие чувства должны были испытывать эти люди при виде нас, начала опасаться за нашу безопасность. Прежде я думала остановиться здесь на ночлег, но теперь решила как можно скорее оставить деревню позади и заночевать на дороге.
Пока мы проходили через деревню, нам навстречу попались, должно быть, все до единого ее жители, и ни один из них не сказал нам ни слова – ни худого, ни доброго. Хотя я и разделяла их чувства, обида оказалась сильнее.
