— Прекрасный напиток! — произнёс архимаг, отхлёбывая из дымящейся чашки. — Что это?
— В основном ромашка и чуточку мяты, — ответил Лемюэль. — Я собрал их сегодня утром.
— Как там наш парень?
— Плохо, — тяжело сказал маг. — Я не хотел говорить, пока его брат был рядом… У него серьёзное воспаление лёгких — они просто забиты мокротой.
— Ты сможешь ему помочь?
— Я сделаю, что смогу, но он едва жив. Боюсь, что… — Лемюэль умолк, покачивая головой.
Антимодес медленно потягивал чай, мрачно разглядывая заварной чайник. Повисла гнетущая тишина.
— Что ж… Возможно, это лучший путь… — наконец протянул он.
— Только не это! — воскликнул потрясённый Лемюэль, — Он такой молодой…
— Ты же видишь, как он изменился, и, скорее всего, слышал, как он проходил Испытание…
— Его брат сказал мне… Оно было весьма… примечательным. — Лемюэль вдруг задрожал, бросая на архимага робкие взгляды. — Однако я полагаю, что Конклав знает, что делает…
Лемюэль прислушался к звукам из спальни, где лежал Рейстлин, забывшись в тревожном, лихорадочном сне.
— Тебе бы очень хотелось в это верить, не так ли? — тихо спросил Антимодес.
Лемюэль на мгновение замялся — ему совсем не улыбалось беседовать на такую тему. Неловко наполнив таз водой, он с деловитым видом направился к дверям.
— Я уверен, ты хорошо знал Рейстлина… раньше? — резко бросил Антимодес.
Лемюэль замер.
— Да. Он заезжал ко мне несколько раз… — Неприметный маг медленно повернулся к архимагу-щёголю.
— И что ты думаешь о нём?
— Он оказал мне неоценимую услугу в прошлом, я до сих пор считаю себя у него в долгу.
Антимодес вопросительно поднял брови.
— Ну, наверное, все слышали эту историю. Я попал под сильное влияние сектантов, поклонявшихся, как они утверждали, змеиному Богу Бельзору. Рейстлин провёл маленькое расследование и смог доказать, что на самом деле эта толпа фанатиков управлялась не Богом, а обычной наложенной «марионеточной магией». Он едва не погиб, помогая мне.
Антимодес резко дёрнул ложечкой для сахара, словно эти слова причинили ему боль.
— Да, я слышал что-то подобное. Ну а кроме этого? Что ещё ты можешь сказать о Рейстлине?
— Он по душе мне, — просто ответил Лемюэль. — Да, конечно, он не безгрешен и совершил много ошибок, но кто без них? Он честолюбив и увлечён магической наукой; так в его возрасте я был точно таким же, что в этом плохого?
— Некоторые говорят, не просто увлечён, а одержим…— мрачно заметил Антимодес.
— Ну, тогда так можно сказать про любого, хоть про моего отца. Ты же его знал, Антимодес, не так ли?
