Перед глазами стали появляться пятна неопределенных цветов. Я снова испытал состояние невесомости. Потом я вдруг почувствовал, что связан со всем миром, со всей Вселенной, и в то же время продолжал мчаться через мрак с невероятной скоростью. Моя душа не могла больше вмещать все ощущения, и я потерял сознание.
На этот раз я очнулся почти в полной темноте. Я лежал лицом вниз на холодных жестких камнях. Вероятно, падая, я немного ушибся. Я перевернулся на спину.
Я был на Марсе!
Я понял это, едва увидев две марсианские луны. Урну и Гарху - на языке Вашу, - или Фобос и Деймос, как мы их называем, - освещали своим тусклым светом мрачные скалы и скудную растительность. Унылый пейзаж! На западе что-то сверкнуло: возможно, это лунный свет отражался от поверхности какого-то тихого озера или моря.
На мне все еще была одежда, в которой я сел в кабину транслятора. В волны было обращено все, что там оказалось, и сейчас на Марсе я обнаружил на руке часы, а в кармане - немного денег.
Но что-то было не так.
Я осторожно сел. Я все еще был немного заторможен, но во мне крепло подозрение, что случилось что-то серьезное.
Во время первого эксперимента аппарат перенес меня к стенам Варнала в южной части Марса. Оттуда же, "спасая мою жизнь", меня забрали назад, на Землю, мои "братья"-ученые.
Но эта бесплодная земля была совершенно непохожа ни на что, когда-либо виденное мною на Марсе, на моем Марсе!
Конечно, это был Марс. Где еще могли бы вы увидеть такие две "луны"? Но Марс, на котором я побывал во время первого опыта, и Марс, на котором я оказался сейчас, казалось, существовали в разное время. В первый раз я посетил Марс, процветавший в то время, когда на Земле жили мамонты и человек еще только должен был там поселиться, чтобы стать повелителем.
Беспомощный и одинокий, я был в отчаянии. У меня уже не оставалось никакой надежды на то, что когда-нибудь снова увижу свою возлюбленную Шизалу, с которой был почти обручен, и проживу свою жизнь счастливо и покойно в Городе Зеленых Туманов.
Ночи на Марсе длинные, а эта показалась мне просто бесконечной. Когда наконец рассвело, я встал и огляделся.
Мой взор не встретил ничего, кроме моря и скал, сколько я ни озирался. Насколько мог видеть глаз, вглубь материка от серого моря, которое, отражая холодное небо, спокойно и размеренно несло на берег свои волны, простиралась бесплодная равнина, покрытая рыжевато-коричневыми валунами.
И мне уже было все равно, в какой период марсианской истории я попал - задолго до рождения Шизалы или много лет спустя после ее смерти. Я знал лишь одно: если я снова находился на том месте, где однажды стояли или будут стоять Варнал, Город Зеленых Туманов, и Зовущие горы, тогда все пропало. Сейчас там, где ветер мог бы перебирать листву деревьев, звавших куда-то путников, он гнал волны сурового свинцового моря, а на месте города была огромная неколебимая скала.
