Неожиданно музыка, глухо доносившаяся до нее всю дорогу, оборвалась. С той минуты, как они тронулись в путь, он все время слушал хиты шестидесятых годов. Шэз заставляла себя внимательно слушать и считала песни. Поскольку каждая продолжалась в среднем минуты три, она смогла заключить, что их путешествие продолжалось примерно три часа, и, если не считать первых двадцати минут, проходило по автостраде. Это означало, что они, вероятнее всего, двигались в северном направлении, потому что, будь это запад, они бы выбрались на магистраль гораздо быстрее. Конечно, могло быть и так, что он, желая сбить ее с толку и окончательно запутать следы, нарочно кружил по кольцевой Лондона. Шэз это казалось маловероятным. Вряд ли он считает нужным ее обманывать. В конце концов, ей все равно не жить, а значит, она ничего никому не расскажет.
Сейчас уже, наверно, стемнело. И связанной в его доме она пролежала несколько часов, пока Вэнс не вернулся, чтобы разделаться с ней. Теперь они находились где-то в глубине страны, тут некому будет ни услышать, ни увидеть ее. Похоже, думала она, у Вэнса именно этот план. Наверно, чтобы избежать преследования, он увозил свои жертвы куда-нибудь в глушь. Она не видела причины, почему с ней он должен поступить иначе.
Дверь машины закрылась с еле слышным глухим стуком и слабым щелчком. Вслед за этим, уже совсем близко, послышался металлический скрежет и вздох гидравлики. Багажник открылся.
– Господи, да ты вся провоняла, – презрительно бросил Вэнс, грубо дернув ее к себе.
– Слушай, – заговорил он снова, видимо, склонившись к ней, – я сейчас развяжу тебе ноги. Я разрежу веревки ножом. Этот очень, очень острый разделочный нож. Обычно я им мясо режу. Улавливаешь?
Он понизил голос почти до шепота. Его горячее дыхание проникало сквозь мешковину где-то возле уха Шэз. Она снова почувствовала тошноту.
– Если ты попробуешь сбежать, я выпотрошу тебя, как свинью на бойне. Тут некуда бежать, поняла? Вокруг нас пустыня.
Однако уши Шэз говорили ей обратное. К своему удивлению, где-то совсем рядом она слышала шум машин, невнятный городской гул. Пускай у нее всего лишь полшанса, она этим воспользуется.
У щиколотки она на мгновение почувствовала холод – это к коже прикоснулось лезвие ножа. Потом ноги чудесным образом отпустило. На секунду она подумала, что сможет пнуть его ногой и бежать. Но кровь, опять свободно хлынувшая по жилам, дала знать о себе болью от тысячи иголок, которые исторгли стон из сухого зажатого неподатливым кляпом рта. Судорога еще не успела пройти, а Шэз уже почувствовала, что ее переваливают через край багажника. Она бесформенной кучей осела на землю, после чего он захлопнул багажник и рывком поставил ее на ноги. Наполовину волоком, наполовину на руках он дотащил ее до ворот или до какого-то проема, где она больно ударилась плечом о стену, потом дальше по дорожке и по ступенькам вверх. Тут он резко толкнул ее вперед, и она рухнула на устланный ковром пол. Ее ноги были как резиновые, и она по-прежнему не чувствовала их.
